А.К. Доктор: все стихи, 686 в «Стихах ПАФ», 430 в «Блицах», 445 в «Фотостихоконкурсах» и 546 в «Трилистниках»

Тыры-пыры

Бестолковку тырыпыря,
Сдуру расстегнув пальто,
Пью за мир, но в целом мире!
Я – байдарочник. А что?
Вон, Кукуев, лбом измятый,
"Сюрфингистит" на Луну!
Пьёт за мир, но только с пятой!
До четвёртой – за войну.
Он – с утра не одиозен –
Трёт морковку, жмёт урюк:
"Отгребаем всем колхозом,
Только сразу, а не вдруг".

Ничто

Да, я – малая капля.
Я сжимаюсь ничем в твоем кулаке.
Это корабли ходят и ходят (исследуют мир),
а я – плыву. Плыву по чужой реке.
Восемь раз из ста я кричала в играх
(это мой ранжир).
Да, я всего лишь слово.
Фонетический казус, как "йух" и "вынь".
Восемь раз из ста проявлялась, как луч из туч.
А теперь я иссякла в огородах своих пустынь.
Ничего не берет меня –
ни мятеж, ни путч.

Тетрадка

В затертой степени лукавства
Мир – обездвиженный там-там.
Я ехал в триседьмое царсто
(Троллейбус ждал меня), ведь там
Табун бобров на задних лапах
Изгрыз ромашковую падь!
Следы лосей, оставив запах,
Мешают есть.
Мешают спать.
Задумчив, лес шумит распадком.
Березы ветка тычет в тыл.
Там я любил присесть украдкой
(С тетрадкой я всегда ходил).

Мопед

Хотелось рвать календари –
Февраль зануден.
Увы, тускнеют янтари
Твоих прелюдий.
Хотел сказать, но не сумел.
Очки в оправе.
А снег летит пушисто-бел
На раны гравий.
Как горе всех твоих побед
Вкус поражений.
Достану дедушкин мопед
И – к тёте Жене.

Виляя копчиком околиц

Виляя копчиком околиц,
Пылит дорога в скатерть дней –
В репьях телег чужая повесть
Летит по осени моей.
Там "Эрл Грей" и королева,
И "Три медведя" у ручья.
Пастушки Пушкина там – слева.
А справа (под берёзой) – я.
Моргая страхом околесиц,
Любое тремоло – абзац!
Об небо боком трется месяц
И предлагает сдаться Кац.

Стекаясь в лужи

Цепок снег (задумчив,
Стынет мир в окне) –
Вновь, на всякий случай,
Падает во сне.
И, стекаясь в лужи,
Грезит февралём.
Там, где я был нужен.
Там, где мы – вдвоём.

Свинья любви

Свинья любви плетётся рысью
По лужам памяти моей –
Уже неделю пивом мыслю
И часто думаю о ней.
Взойдёт звезда и отдавидит
И точку Л и букву Ю.
Суббота вставит нам эпитет:
"Я к воскресенью подрулю".
Свинья любви хоть бесполезна,
Но импозантна подшофе.
Арбат-базар.
Таганка.
Пресня.
Гиппопотамы в галифе.

Огурцом

Снится бледный человек с румяным лицом.
Синие почки жадных берёз в жабрах золотых птиц.
Я ведь и раньше (до неба) без хлеба – всегда огурцом!
Полный пердимонокль? Полный аицен шпиц...
Спать бы и спать, но сирень здесь так хороша.
Жёлтые рыбы поют заученные псалмы.
Если под утро слёзы дают антраша –
Значит твоя душа осталась в плену зимы.

Леденец

Учириканы треском иллюзий,
Мы молчали.
До майских – рукой.
– Принеси мне капусту и грузди,
И еще леденец колдовской!
Хохотала Имбирьевна басом.
Разведя купола средь осин,
Пили много...
- Закусывай квасом!
Лепетал мне Серега-грузин.
Уколдован потоком бравады,
К девяти я сопел, никаков.
А вокруг колыхались армады
То ли сусликов, то ли хорьков.

Тыя

Ты видишь свет в конце туннеля?
Нет, он не ближе.
И бред любовной карамели
все жиже, жиже.
Апрельский день нагадил в душу?
Проголосуйся.
Исаакий обтрясает грушу,
а Ты – не суйся.
Потоки неприятной правды
Везде. Повсюду.
Пусть запах мая все исправит.
а Я – не буду.

Край

Месяц рогом небо чертит
На застывшие углы.
На лугу пасутся черти –
Откровенны и смелы.
Понаехали. Слетелись.
Тучам стыден мелкий дождь.
Для кого впадает в ересь,
Полуизбран, полувождь?
Чтобы месяцы синели
Золотой дорогой в рай –
На лугу пасутся ели.
Темень плещет через край.

Фанданго

Вот такой ширины у соседки душа!
То за ветром зайдет, то за репой...
Но в подвале моём – ни... Пардон, ни шиша!
Ничего – только цепи да скрепы.
Я – сто семьдесят ростом (бровями в отца).
Хитромудро шепну ей: "Фанданго?"
Подмигнёт из-за печки, не пряча лица,
Капельмейстер четвёртого ранга.

Не видно, но было. По памяти:

Вашингтон

Раздутое время: надутые дни
Сменяют обутые ночи.

Задраю любви бортовые огни –
Ведь я нелетающий летчик!

А ты – стюардесса из снов про кино,
Где каждый герой – обезличен.

Задутые реки смыкаются в дно
Былых и грядущих величий.

Вот так и ползём – что ни день, то закон.
Кащей обещал, что бессмертен!

...А помнишь, как брали с тобой "Вашингтон" –
Игристый, шипучий, дессертный?

Кошёлка риса

Что, моя Мя О?
Как тебе дышится
В лунных кокосах?
Наша Ху Ю подросла – говорит двуязыко,
Но внятно.
Помнишь, как пили Якчу,
Обсуждали немецких матросов.
Долго смеялись над Ёмбо
(Он умер, и ладно).
Нет, моя Мя О,
Тебя не забыли,
Как ты хотела.
Кучу циновок спалил необузданный Долбо.
А толку?
Дело не в шляпе – какое мне, старому, дело.
Есть кукуруза (маис),
Да и риса кошёлка.

Тмурделли

Помню на брудершафт
Пили "Иа Тмудрелли".
Читали чужие стихи.
И свои читали.
...Как тебе ёжится?
А у меня барсуки прилетели!
Сучья распялили –
Так и висят в полной печали.
Семьдесят плюс лимон.
Это размер двойного "Компрачикосо".
Помню суть ширины.
Золотой Заслон,
И как целовал твой лоб...
В пьяные косы.

Миг

Зеленеет – исполосан –
Чёрно-белый миг:
Видишь синюю березу?
Значит – всё. Кирдык.
Время паковать стаканы,
Скирдовать урюк.
Улетают пеликаны
На враждебный юг.
С перепою выйду в сени –
Мне и чёрт не брат!
Глядь, а там Сергей Есенин
С Гоголем стоят.

Киви

Я не пью.
Характер – бойцовский.
Выхожу под утро из бара,
Глядь, а под кустом – Паустовский
В образе (не вру) Эскобара!
Посидели... Яблоки, киви.
Вдруг Толстой, как вскочит, и – басом:
"Чехова ловил у реки я –
Объяснял, как плавают брассом".
...Не курю.
Здоровье дороже.
Репина не чту – эпатажен.
На моей воспитанной роже
Есть следы поэзии даже.

Фрай

Приснилась людная толпа.
И попа пьяного попа.
И я кричал...

Но стены трогая рукой,
Я понимал, как далеко
Чужой причал...

Приснился раскаленный рай.
Арбайтен, кажется, махт фрай?
И нет врача...

Пол билета

Грустилось.
Отзефирив щёки,
Ветра зимы мололи снег.
"Есть полбилета в Милуоки" –
Шепнул мне странный человек.
Моргая тенью из колодца,
За тучи дёрнув небеса,
Кривая ночь рожала солнце.
Спать оставалось полчаса.

Абсцесс

Вставными челюстями дня
Грызёт зима остатки ночи –
И хороводы января
Уже заведомо стрекочут.
Желая праздновать пургу,
Скрипят берёзы желваками.
Ветра хватают на бегу
Прохожих мёртвыми руками.
...Моей любви зубной абсцесс
Ещё саднит в сухом остатке.
Подаст очередной балбес
Тебе пальтишко и перчатки.

Кудри

Жадный ветер тучу крючит
В атмосферные финты.
Снится Моника Белуччи.
Просыпаюсь, рядом – ты!
Скорость внутренних потоков
Энтропии не унять.
Ветер с северо-востока
Тучу теребит опять
(Месяц дёргая за кудри)!
...Утром встанешь, голодна.
Раздели со мною утро.
Потихоньку.
У окна.

И

Пальцем, говорит, по холодному И.
Если края не сомкнулись – варенье готово.
Счастье?
Не помню. Или по горло им?
Станция Комсомольская.
Полшестого.
Мордой, говорит, ткнёшь в молоко кота,
И потом плачешь, а то осудят.
Масти?
Да уже не вспомню. Всё – маета.
Мёртвые голоса.
Мы – почти, как люди.

Последок

Так жмутся в ураганной позе
Слова пружинной тишины.
Целует звёзды на морозе
Январь далёкой стороны.
Метёт пургу (как напоследок),
А завтра – оттепель создаст.
...Я здесь один лежу под снегом.
Я не на то ещё горазд.

Ого! Какой дискуссиум!
А я вижу! Вижу!!!

Неба

В любви свистящих валунах
Всегда есть выход в трюм.
В трёх соснах – жмётся сон в штанах,
Заученно-угрюм.
В трёхстенке – обитаю я
(Коль не считать окна).
И если не купить винья,
То Неба не видна.
Беги,
Соломенных бычат
Любовь всегда права.
– Ты слышал, как они кричат?
– Сычи?
– Тетерева.

Морковка

Чем ты щуришься, букашка?
Сукодни стоят бедой.
Бьётся в трюме чебурашка
Одинокий и седой:
"Наша лодка не поедет,
Поезд меньше не всплывёт".
Если кролики – соседи,
Взвесьте спички, соль и йод.
Прячь, не прячь свою морковку –
Мелом сыпаны дрова.
Напихай мне под циновку
Молчаливые слова.

Аромат созвучий

Вдыхая аромат созвучий,
Хохочет белкой в домино
Ноябрь (потерянно-трясучий)
В моё потухшее окно.
Вперед, и – точка!
Вкусно?
В осень
Клубок безмолвия уплыл
Туда, где зимы всех матросят,
Снежинки превращая в ил.
Крольчуешь? Подходи.
Я тоже.
Не перепутай тапки, Лор.
Вдыхая ароматы кожи,
Отторопи мой форс-мажор.

Не берёт

Нет, уже ничего не берёт –
Снятся твои глаза.
"Полный вперёд," - ты сказала.
Вперёд!
И никаких назад.
Вот и соседки улыбка: "Жги!"
Лифты – упрямое зло.
Если не понял – кричи.
Беги.
Устрицы дым.
Весло.

Понедельник

Вот, нет бы, просто
Через лужу,
А всё туда же – в океан!
...Мы отдыхали, муленружа,
В заказнике.
Шумел Билан.
Не в камышах залётной уткой,
Ты метила словами стол.
Вот, нет бы, через две минутки
К нам камердинер не зашёл.
...Свербело море, воссиявши –
Зиме орехи не колоть.
Не открывай зелёный ящик,
До понедельника, Володь.

Язык зимы

Не счетоводилось… Тянула
Волынку осени зима.
Хотелось водки без "редбула",
И заготавливать корма.
Лизнёт окно январский морок
Шершавым языком зимы.
До посинения подкорок
Я дам тебе любви взвймы.
...В разгар умышленных веселий,
Мотая вёслами строку,
Проснулся комбайнёр Евсеев.
И растянулся. В позе Ку.

Ю My

Эта Ю Му не кормилась с руки.
Всё норовила увлечь –
Вслух расставляла свои поплавки,
Но не дымила печь.
Отчипполинен, уснёт сиять
Вечер в усладе дней.
Эту Ю Му затянуть на яхть.
И горевать о ней.
Пой, Дольче Вита! Таить-Кыбыл –
Остров измятых слов.
Только и снится Юрген Уилл
Ночь. Парагвай. Любовь.

Утварь

Светает.
Не до капучин.
Хватило б слёз не воздержаться:
От перехмылок без причин
(до исступления).
От Каца...
Любая утварь нипочём,
Когда олень шагает в ногу!
Мерцая утренним лучом,
Луна таращится в берлогу.
Что Шишкин..?
Сонных медвежат
Прокатят к небу на телеге.
И я проснусь, тобой отжат,
На снеге.

Пудак на межо

Пудак на межо пересочен мулгой.
Ви поже дитаешь до сих?
А что, если Африка – не Уренгой,
И всех закуют?
На троих.
Киваешь?
И я,
Обморожен тоской,
Укутаю лоб в небеса.
Пудак на межо – это я (не такой).
Задержки пустые глаза.
И снова Верона
И амфитеа...
Хохочет слепой Бухарест.
Уеду в Иваново.
Тум-балала...
Там севернее Южный Крест.

Насверлин

Осторожно, на цыпках, без звука,
Перевёрнуто парит мне сны
Абсолютно беспечная сука
(Не иначе, как – с Новой Луны).
Холода ли крадутся по коже?
Не в экстазе сошлись полюса.
Вашингтон мы захватим попозже.
В час, когда обнулится роса.

Намёк Экзюпери

Сухую пустошь не тревожь –
Она подвержена испугу.
Сверчки зимы пророчат ложь
(они чирикают по кругу).
Чу, раскатились декабри
Витым драже из-под паласа!
Намёками Экзюпери
Сверчки зимы молчат два раза.

Кукла

...Ты тоже думала –
Легко
Лететь, пока не оборвётся
Ноябрь в кукольном трико?
...С утра похожая на Солнце,
Звезда низвергнулась!
Дождём
Нелепя фразы обвинений:
Сосед – он точно агроном?
А я-то верила, что гений.
...Евгений встал и отвинтил
Пробитый клапан кислорода.
Потом ещё троих убил.
Ну, точно – сука,
Враг народа.

Эскиз

Рукомордило заживо!
Что ни день - голоса.
Ты затеяла глаженье.
Всё на всё – полчаса.
Небо стало лохматее!
Прыщ вскочил на носу.
Заверну тебя в скатерти
И в подвал унесу.
Смят не солнечной долею
Тает моря эскиз.
Мы жевали магнолию.
Заедали кумыс.

Батутна

Ничего, что на полседьмого
Этот вечер застыл как будто.
Прошепчи мне тёплое слово,
Так упруга, нежна, батутна.
Ничего, что застыл на лыжах
Запах лоска для зимней смазки.
Оставайся со мной бесстыжей.
По-японски, по-скандинавски.
А когда отгремят засовы
И ворвутся лучи кривые –
Полетим с тобой, невесомы:
Ты – на крыльях,
А я – за выю.

Сырь

Не соловьи, но как щебечут
Словами буквы в голове!
В ногах ютится карты вечер –
Таращит звёзды по Неве.
За полчаса до яркой вспышки,
Расстанемся уже на ты,
В рецепте "бабушкины пышки"
Меняя знаки в запятых.
...Пусть не пророк, но как освистан –
Насаламандрит в хмари сырь
Мне по приёмнику Уинстон
Про Холуёвый Монастырь.

Тарас

У меня всё есть.
Практически – больше и не нужно.
Ушлый ноябрь каркает весть –
Ночью задуются стужей лужи.
Измутив пирог
(Вся эта хрень – ни рыба, ни мясо),
Прокипяти наш укисший грог.
Власу скажи, что я у Тараса.
У меня – ветра.
Мёртвый сосед шепчется по батарее.
Ровно в четыре утра (как и вчера)
Взвоют волхвы, прошлое канарея...

Люда

Пусть изольются чугуном
Воронки снов.
Надежды.
Клети.
С утра молчим на неземном,
Местоимения балетя.

Нелёгок на подъём, в отпад
Черствеет вечер угасаний.
Так багровеет мармелад,
Учум-Кыбыл сарвангасаня.

Смешались:
Кони.
Водоём.
Вола свернём,
И - духу!

- Люда?

Я разговаривал при Нём
И на меня смотрел Иуда

Кирилл

Так вот.
Ну, или как там? 
Дышишь копытами северных зол оленьи?
В этом антракте нам предаваться актам.
Тупо скоблить пепел,
Справных углей наколеня.
Так что?
Исключено – не дотянет,
Снова падёт Измаил.
Я тебя донесу
До Потопиной Млямы.
Помнишь, кричал Юрка,
Плакал святой Кирилл?

Прятки

Ловить огни святого Эльма,
Натеребившись почемучеств.
Каюта Норка. Клетка. Келья.
Тебя с утра бессамемучит.
Когда хеллоуин на грядках
Прополет озорные тыквы –
Потянешься. Цистерна. Прятки
В балансах порванных реликвий.
Ты тоже дрогнешь? Ощутима
Походка в пляс святого Вита.
Ты у меня неотразима,
И так сладка.
Как дольче вита.

Сгущалась блажь

Гонял дрозда – обшит не лыком –
Парнокопытный месяц май.
Сгущалась блажь. 
С победным кликом
Потел над шпалами трамвай.
Гулял и я. 
С утра – направо:
Посуду сдал, и был таков.
Как исключительны дубравы!
И есть холмы.
Для чудаков.

Ничейные кошки

Оставь кошкам воды.
Вдох.
Выдох.

Лучше льда будет йод.
Крест.
Вынос.

Все дороги ведут.
Юг.
Запад.

Я погиб на войне.
И
Запил.

Почему всё не так?
Стук.
Зуммер.

Оставь кошкам еды.
Плачь.
Умер.

Луч

Всё есть.
И то ли ещё будет!
Иди на луч.
Раскаравай мне снов
Об пудинг.
Ноябрь колюч.
Всю есть...
С утра – лосось с беконом.
Назреть холстов.
Размямлить лужу рубиконом
Понятных слов.
Вся есть –
Помянутая в списках,
Услуг родня.
И скачут пони в обелисках
Вокруг огня.

Ябгрыз

Ни буква "зю", ни слово "ви"
Не вяжет ноги.
Хватило бы моей любви
На вас.
На многих.
В души суровом "се ля ви"
Я б грыз не звуки.
Целую родинки твои.
И руки.
Руки.
Не водопадом дикобраз
Уйдёт на нерест.
"Мне без б любви хватило Вас" –
Ефим.
Ощерясь.

Циркуль

Измерь мне точки циркулем любви.
Возможно всё.
Рейсфедер – транспортирен.
По зову стона сядь, наальтруи
И кактусов, и мира
В целом мире.
Сразмерь длину растраченных до дыр
Проросших лун с пришествием Китая.
Четыре точки стелятся в пунктир.
Ушла эпоха.
С ней и я растаю.

Точки

Измерь мне точки.
Всё ежово,
Не погружаясь в глубину!
Каких изысканных моржовых
Искала я, идя ко дну?
Да чтобы дети не болели –
Ведь я сама всё дострочу.
Намажь мне уши мятным джелем.
Целуй мне точки.
Научу.

Полонез Экзюпери

Пиштяны. Остров. "Эспланада".
По саду внутренних камней
Бредёт пиллоидное стадо
Массажей и других теней.
Вот – снов дневная норма страха
О белке  (пнём её дери).
И слышу я то фуги Баха,
То полонез Экзюпери.
Отброшу костыли сомнений,
И – на ходули. Мать честна!
Потомство внутренних оленей
Несёт уставшая страна.

Захвост

Ежея в буреломе мыслей,
Залипну скомканным сычом.
Мурло напоминает рислинг?
Не кисни! Рислинг – ни о чём.
Не дёргай внутреннего зверя
За хвост рычащей пустоты,
Когда в урочищах империй
Пасутся чувствами скоты.
С котом всё проще:
Дуб, и – здрасте.
Направо – песнь, налево – к ней,
Где неродившееся счастье
Смеётся в облаке теней.

Волчий ковыль

Может запой?
Я не пою.
Я не умею петь.
Если очнёшься в чужом раю,
Значит твой рай – клеть.
Блеять умея и я бы выл:
"Вот бы вернуть назад...".
Снится и снится волчий ковыль
И осьминогов глаза.
Вот и затих наш полонез.
Правил чужих - рой.
Только и помню наш ре-диез:
Порку, шитьё, раскрой.

                

Квадрат воды

Объём длины дуги – статичен.
Квадрат воды – непостижим.
Вот, голос робкий (бычьи-птичий)
Поёт про яблонь белый дым.
За елью прячутся не пихты.
Тетерева кромсают сук.
Бурундуки справляют прихоть,
А мне всё чаще недосуг –
Медведит ощущеньем тайны:
Объём длины, квадрат воды.
Ты больше на ночь не читай мне
Фундаментальные труды.

На весу

То не дуб трещит в лесу –
Мелкий прыщик на носу.
Напрягаются созвездья –
Держат небо на весу.

Лунный спас, и – тишина...
Дремлют тучи у окна.
Ну, и как тут не нажраться
Благородного вина?

Нагулялся аппетит.
Я одет, обут, обмыт.
Приходи ко мне пиитка,
Я и крохой буду сыт.

Ибокрылов

Отминералится избушка
Не вплавь, так волоком.
К утру в Решимовой церквушке
Сорвался колокол.
Запытан дьякон Ибокрылов
Проходом к звоннице –
Не рамы образов отмыла
Чужая вольница.
Пока искали очевидцев,
Я и спророчился
В отминераленные лица.
Любви же хочется?

Не на мне

Ты отражалась не на мне,
А я не в кофе.
Всё шло к придуманной зиме
И к катастрофе.
Пусть по тутовникам поют
Дрозды синицам.
Иноагенты там и тут!
Ну как не спиться?

Суфлёр второго акта

Мудрелось. Очарованным дроздом
Стучала мысль в иные ипостаси:
Весь мир – бардак, а всё вокруг – дурдом.
Поэтому останусь у Настасьи.
Сычом фантазий ухнет тишина
И расползётся эхом в стон антракта.
Скрипучий стул у самого окна
Безмолвен (он суфлёр второго акта).
Мудрело всё – и столик, и ночник,
И хруст забав, и костыли на полке...
Я это всё придумал, да и сник,
А утром разлетелся на осколки.

Пит Жак

Тупо крылья под пиджак коромысля,
Выходил я из окна, неосмыслен.
Беса муча – не тяни, меланхоля
Два диеза, мон ами, в три бемоля:
Научился говорить – значит вырос
(Пиджачок не жмёт, он на вырост),
Промолчал и всё путём? – значит мудрый.
Ну а совесть как? А совесть запудрим.
Кто-то скажет – это всё ахинея.
То светлее за окном, то темнее.
Пиджачишко мой продай, не осудят.
А соседям объясни, вышел в люди.

Волхвуя

Всё ничего, да вот беда –
Потеют вёсла.
Гребёт в ночное никуда
Любви опоссум.
То притворится неживым,
То атакует.
А не сносить мне головы –
Ночь отволхвует.

Немой

В Одувановы Прорехи
Мне бы сивого коня,
Чтобы век таскал доспехи
И лягался за меня.
На задах кукует полдень?
Знаю, что черёд не мой.
Ты мне сени не щеколди –
Не буди на смертный бой.

Усы

Свежий месяц небеса пашет,
Порет заживо лоскут пустоты.
Заблудившийся лесник – страшен,
И тем более, когда это ты.
Одуванчиком торчит вечность.
Наизнанку воют звёзды и псы.
Мой черёд  достать из аптечки
Валидол,  приклеив усы.

Три дождя

Дополнить нечего.
И лето
Вдруг растянулось в три дождя.
Так расстилают винегреты
И комплексуют за вождя.
Дождям – им что?
А  лету – капать.
Наполнить нечего?
Абзац.
И Юль натягивает лапоть
С утра уже
В четвёртый раз.
Восполнить нечего!
Корыта
Освободятся от невзгод.
Мы двадцать лет пололи жито.
Носили воду в огород.

Хлопок сентября

Уже и вперя, и не веря,
В полсна оглоблями паря –
Леталось мне словами в перья
Любовных бредней сентября.
Тут печенеги и вспотели...
Подводы поданы. Куёшь?
А помнишь, плакала под дверью,
Линяя из последних кож,
Седая мгла? Перепела 
Немыми пуганы хлопками.
Ты, как всегда, перепила.
Но всё исправила стихами.

Авгуsт

Сочинён, промчусь в кибитке,
В нарисованном окне.
Ты (без шапки) у калитки
Шмыгнешь фибром обо мне:
Обомлевшая рябина,
Обмелевшая река,
Ненакормлена скотина.
Тяжек плуг.
Рука крепка.
Путь до августа недолог.
Спеют груши на дубу.
Принеси мне слов в подоле
Про тяжелую судьбу.

Ингеборга

Негусто месяцы шептались.
Стоял июль.
Цвела луна.
Я наблюдал, как лето-аист
Гнездится около окна.
И то об раму лупцанётся
Надрывом каркающих звёзд,
А то – прищурится колодцем,
Дождливый распушая хвост.
Невалким гулом передёрган,
Мигнёт обоз иных мессий.
...Жена соседа – Ингеборга,
Зайдёт полнеба
Попросить.

Март

Мелкой цыферкой в блокноте
Март – и кругл, и угловат.
Жизнь кукожится в цейтноте,
Совесть ломится в приват.
Поднимая амплитуду,
Сны – не в сени ходоки,
Дней моих жуют простуду,
Будто тину из реки.
Уличён на перелунье –
Месяц с перепугу тих.
Скоро зацветут петуньи
В палисадниках твоих.

Былба

Вспыхнет мрысь:
По перенебью больше не ходок,
Старый месяц, осеребрен,
Тучу уволок.
И давай кромсать в глаголы...
Видишь – облака?
А потом пришли монголы.

– С Пиз?
– Издалека.

Пара полон, олюбовлен,
Был б и я мастак
Прыгать в небо с колоколен,
Если б не чердак.

Не тая

Всё теперь иначе.
Перевёрнут дом.
Шлёпанцы для дачи
Нахожу с трудом.

Всё не так, как прежде –
Стар ли стал, сутул?
Белые одежды.
Деревянный стул.

Песням на потребу,
Буквы не тая,
Где-то там по небу
Ходит тень моя.

Лунный крендель

Пока там месяц тьму строгает,
Нажуй мне лунных кренделей.
Без пары утренних регалий
Елеем растекаясь в клей
(Не понедельники парадя),
Олень весь год был молодцом.
И подавился, Бога ради,
Любви холодным леденцом.
Мораль проста: увечат многих –
И голоса, и времена.
Пусть поцелует по итогам
Мой гроб великая страна.

Холод звезды

Нелепым вызовом безумью –
Волшебник брюками сиял.
(Я сочинял легенду кумью)
И всё лепилось в интеграл:
Во сне все звуки – симметричны.
е2 – не значит домино.
Ах, здесь черёмухи так птичны.
И золотистое вино.
В седьмом ладу бемоли слаще.
Всё – совершенно ерунда.
Смотри, луну в окно таращит
Любви холодная звезда.

Вёсла золотые

Если читать Муму с конца, то всё закончится хорошо,
Но это будет полная лажа.
Вот и гребёт в море соблазна мой пастушок.
Без экипажа.
Если жуёшь солому дней наоброт, завтра – родится мир.
Как объяснить, что Ибица влагу любит в салюте?
Вот и стучит в окошко раненый командир.
Тычет и тычет
Вёслами в абсолюте.
Если ещё не понял – летят слоны.
И пропадают там, за орбитой Марса.
Помнишь, как жалит взлядами тишины,
Если лепить Муму
Золоцого Тарства?

Клара

Считая всё за дважды два,
Любой сожмётся в интегралы,
Сиренев:
– Это голова?
Я – Клара. Здравствуйте.
Орален, бредовый вой отквасит Ганг.
Слагай мне всё:
...за два – четыре.
Я – тень явления фаланг,
Стою затырен.
Бегут по следу января
Седые мартовские куклы.
И звёзды небу говорят:
" Мы впуклы".

Соседка

Ветер, дождь, снега...
Урал!
Мотоцикл.
Интеграл.
Шквал, торнадо, молоко.
Ах, до неба – далеко.
Град, потуги тишины.
Мира нет.
И нет войны.
Горе-горюшко.
В Синай?
Ты со мной не начинай.

Шрамы комы

Беги.
Сиреневый браслет оставь на полке.
Ты мне пихала десять лет
Стога в иголки.
Лети.
Пусть рассосутся V, как шрамы комы.
Шепнул, что больше нет любви,
Июнь знакомый.
Ползи.
Рассвета дикобраз играет с ранью.
И неба утренний лабаз
Скрипит бараньи.

На лугу

Утром ландышей поела я.
Нагуляла аппетит.
Быстро вянет роза белая,
Георгин ещё стоит.

Тает в небе туча впалая,
Ветром полдень теребя.
Сладко млеет роза алая –
Засыхает без тебя.

Тлеет месяц керосиново.
Пахнет вереском стерня.
Я лежу, вся – роза синяя,
Гладиолусы дразня.

Слышишь, кукует черёмуха

Отблески лязгают пятнами.
Мне, хоть и душно – легко
Вырваться в форточку пятками
В утреннее молоко.

Слышишь, кукует черёмуха?
Заживо вышли жнецы.
Всё перемелется обухом,
Пряча глаза и концы.

Кто виноват и не спрашивай –
Точно не март, и не май.
С кем ты теперь, ненакрашена,
Сядешь в холодный трамвай?

Насуети мне адресов

Насуети мне адресов:
Туда.
Сюда.
Немного выше.
Как мало слышно голосов,
Когда линеешься бескрышен.
Натереби мне тишины,
Чтоб раздувало дрожь об звуки.
Твоё хочу уже с весны
Во сне не просится на руки.

...Навой мне отголоски мантр.
Любви по акту не случилось.
Смотри, вот – мальчик. 
Мальчик мавр
Жене соседа впал в немилость.

Пол Банни

Пребудут иксы человек,
Пока в Пол Банни доги лают.
Мы под дождём танцуем снег.
Он ранит.
Катая польку в эскимо,
Не тереби надежды верность!
Ночь отражается в трюмо.
Всё – серость.
Сырые дни сойдут на нет
И разразятся урожаем.
Станцуем утренний балет.
В пижаме.

Кукламая

Моргая вёсла в зеленцы,
Шумел карась, как бык на нерест.
Ты вытекала из Янцзы?
Сушила сном медовый вереск?
Лишь мая кукла скажет: "Ма..."
И ночь июнем захлебнётся,
Мы не с тобой, как два ярма,
С утра отправимся на солнце.
Макает зори в молоко
Бездушных звёзд уродлив месяц.
Ты кочевала без трико
В пустынях мелких куролесиц?

Гуй

Зачетвертуй в себе коня,
А то попоны не срастутся.
Неслась история, звеня
В рассказах местных конституций:

Мол, сколько сны не скипидарь –
Зимбабве (с юга) не сожмётся.
Ещё и запил пономарь,
И кузнеца нашли в колодце.

Тут пеленгуй, не пеленгуй –
Вестим бедой, июнь восстанет.
...Не разговаривай с Чой Гуй.
Дыши в изюм.
Кури титаник.

Выменем"

Чуешь ли?
Пряжу жуешь, ибо ако в дым –
Всё будет резче!
Хуже.
Учи китайский.

Тысячу тысяч лет назад я был молодым.
– Ирку не помню.

И, далее, майсами:
Гуле – ку-ку!

Рыбами в ватный порт
Потных педалей утреннее видево:
Чавкает время.
Где-то родился орк.
Асталависта хвастается
Выменем.

Вечер

Всё те же звёзды вьют кукушки,
Пока архангелы хрипят.
Я помню все твои веснушки
И родинки бродячий яд.
Ещё мне снилось рукоморье.
И как мы плавили лукум.
...Весна мерещила историю.
И разум уплывал за ум.
Всё те же гнёзда – в пух разрывны –
О перемирии молчат.
Но сосны, как и ели – ивны.
И есть рутуб.
И даже чат.

Голые дома

Проверяю подключение,
Глядь – там голые дома.
В бесконечное течение
Дни отправила зима,
И плывут же все – до донышка.
В чёрно-жёлтой бересте.
За кого же небо солнышко
Умирало на кресте?
Проверяю полномочия –
Колом стелется межа,
А вокруг – погода корчится,
Настроением дрожа.

Аттла

– Аттла, аттла!
Саккер тарик. 
Аттла.
Эти ли звуки 
Комом зажмут слова?
В ночь перед первым,
Будто приказ десанту,
Дёргнется с тыла
Мёртвая Голова.

Скачешь плебеем, утренне скенгуринясь?
Саккер Тарик.
Аттла, а дальше, как повезёт.
Ах, как шипит негашённая известь.
Ах, как дымит
Утренний
Вертолет.

Озимые

Она выдерживает паузу,
И... – обрывается в ответ.
Ведь за окном шумит Мюнх Гауzен,
И притяженья больше нет.
Плывёт, раскосая.
Любимая.
...Ты трогал сны за пустяки?
Когда издёрганно-озимая
Луна выходит из реки.

Она выдерживает многое.
Ведь целый мир уже ничто.
Смотри, несут салат с миногами.
Я – третий слева.
Без пальто.

Гул

Гул – это звук заплутавшего Каина.
Дрожи уже не унять,
Бледные карлики –
Белые саваны
В небо уходят опять.
Плач – это зов обескровленной памяти.
К Яру уже не пройти.
Вы бы горели, влюблённые замертво,
Будто святое прости?
Что в повседневности? Затабуирован.
Слово "война" – под замок.

В Ялту не еду.
Какие уж крымы-то?
Скоро в Китай.
На восток.

Фшоки

Я в лёгком шоке.
И ты в шоке.
Мы в шоке.
А он не в шоке.

Собаки в шоке.
Кошки в шоке.
Даже ослы в шоке.
А он не в шоке.

Деревни в шоке.
Озёра в шоке.
Мосты и те в шоке.
А он не в шоке.

Он не в такси.
Не на телеге.
Просто на танке
Из самолета.

Горжетка из шагрени

Собой немея в куртуазах,
Зима мне щебетала древне.
И моськи выли напоказы –
Слоны-то, кончились в деревне.
Плешивый Ву хихикал нервно
(Глушили вёсла черноморски).
Себя я помню у харчевни:
Кутузов, Чайка, Бах, Сикорский.
...Четыре сада у дороги.
И все – мертвы на загляденье.
Поддавшись веянью тревоги,
Куплю горжетку из шагрени.

Чан голосов

Мне бы попасть в шлею,
Только не знаю как –
Выпустил слов струю
Времени твёрдый знак.

Пусть колеи износ
Метит чужих коней.
Это зиме засос
Ветренных февралей.

Лыжи, дворец, бал.
Чан голосов – пуст.
Я б из тебя хлебал,
Но не хватает уст.

Четыре 20

В четыре двадцать всё прошло,
Как сон. Не верю.
Тебе мерещилось весло?
Смеялись двери?
Сучилась пряжа сентябрей?
Цвёл цванцунг Даца...

В четвёртой (20) конь Ерей
Скакнул бодаться.

...Сведя орбиты в окуляр,
Мне небо пело:
– 4.20?
– Чёртов Яр.
Дорога.

                               Тело.

Лик

Когдакот спит,
Если кот ест.
Я ищу спирт.
Это мой квест.
Не коту в пасть,
Ворожи в нос.
Мне рекой впасть
Wanna be?
Оз.

Когдакот сыт,
Если кот – в крик.
...помню лес. Скит.
И Его.
Лик.

Юркий Удень

Втихаря потребность справя,

(С бодуна и лук – изюм)

Я всегда болел за "Правий".

"Всех за "Левий" – этих в трюм".

Лепетал, 

Мелькая в бельмах,

Юркий Удень, бывший лях:

"Коль сегодня не доедем,

Значит – завтра.

На санях".


Обозначен под метёлку

Пол приветливо притих

(Месяц просится на ёлку),

Как и я

К тебе на стих.

Неумелая

Я так долго ходил вокруг,
А казалось – около.
Поначалу как "просто друг",
А потом с биноклями.
Окуляры сбив по безлюбию,
Безобразничал –
Расписную шаль бабы Любину
Сжёг на праздничек.
На кого пенять, голова-вода,
Шутка дело ли?
Снова месяц встал, а над ним – звезда.
Неумелая.

Сатин кашемир

Голова – не отмазка
(Не сатин кашемир).
Если истина – краска,
Перекрашу твой мир.
Перебита не молью,
Отползу от ручья.
Тереби меня болью.
Я – золовка твоя...

Чертов Рай

Важен ли (вдуматься истово) Чертов Рай?
Край взматеревших пихт и слюнявых писем.
Я попрошу тебя – медленнее играй.
Тяжек мотив гопака?
Цюрюк, нихт шиссен.
Наш диалог запарен на шишках пихт...
Голуби гадят важно на всё, что всуе.
Ярок ли, если вдуматься, твой гранит?
Хочешь, голую истину нарисую?

Пиза

Сложно всё. 
Ну, что за бардак? –
Ни игр, ни балов, ни баллов.
Утром залезу на твой чердак.
Я – настоящий сержант Павлов.
Помощь в пути. 
Сиренев свет
Мутных торшеров от дыма сизых.
Не помогай суете сует.
Ты – настоящая башня Пизы.

В чаще

Вот, дунул снег, и – пронесло
Всё тривеличие момента.
По лесу ходит помело
В остатках...

– Бархата?
– Брезента.

...любви зимы к самой себе.
А там, и к февралю в поклоны.
Мы не совпали по резьбе,
Как два невидимых циклона.

Что у меня? Всё та же страсть.
Летаю реже. Плачу чаще.
Вот, дунул снег, и – понеслась
Мелодия зимы урчаще.

Клубок

Реинкарнация случая. 
Сонных артерий клубок.
Стелется ива плакучая.
Пруд – и широк, и глубок.
Лунная млеет бессонница –
Месяц вернулся домой.
Я улетаю со звонницы.
Прямо к тебе. 
По прямой.

Дерелаксация принципа.
Гены поют, не скуля.
Помнишь – с разбега:
 "Вот, принца бы" ?
Басом четвёртого "ля".

Уменя

Замертво вогнут, кривит небеса
Клин перелётных вьюг.
Не остывая четыре часа 
Дуют снега на юг .
Сшит не из шубы убитых снов
Млеет закат, звеня.
Шею – направо.
Любовь?
Морковь.
Лебедью
У меня.

Формула

Изменчиво всё,
Ведь вчера, как и завтра – туманнo.
Займу мандаринов и долг заплачу ноябрю.
И осень вернётся дождями, враскос-наизнанна.
Скуём санитара, 
А дальше, как всё говорю:
Развяжем Ефима слегка –
Как он в буйстве прекрасен!
Затянем благоймы полупрозрачный вкус.
Прерывисто всё. 
Нам сказали, что люфт – не опасен,
Поэтому в лифте я формулу вслух не боюсь.

Махнём весной

Вечереет.
Взгоготнули птицы.
Тучи обнулились в небесах.
Осени опухшие ресницы
На станицы нагоняют страх.
К нам и на телеге не доскачешь.
Опустели рощи – хлябь да рябь.
Жду,  когда себя рассамокатишь,
И – махнём весной на речку Ябь.
Чу! Негромко пискнул старый спутник!
Отморзянил что-то невпопад.
Выйду неодета, необута,
Может, в огород. 
А, может, в сад.

Маховик

Этой зимой осень оделась в слякоть.
Выпали буквы.
Кончились буквари.
Не вспоминай меня.
И извини за мягкость,
Но для чего ещё каркают январи?
Или кукуют?
Всё ли равно – эзопов,
Вывернет, клич спонтаня, немой язык:
- Господи, выжги, вытрави, заостолопь их,
Всех, кто открутит спутнику маховик.

Меряясь грехами

Собачьи – меряясь грехами,
Приснится осени оскал.
И то, как я тебя стихами
Почти до рифмы целовал.
Издоен месяц неба высью,
А, ишь – созведий намело!
Тебя с утра инакомыслит.
Под двадцать первое число.

Опилки

Вооружен,  но не опасен,
Стрекочет молниями дождь.
Я промолчу, но буду ясен:
Ты на опилки не придёшь.
Кукуя заповеди леса,
Не сны повергнутся в трюмо.
...Пусть владельфийская принцесса
Играет польку слоу мо...
Иным, дожди, что речи – звуки.
Прополис вял.
Недопотел.
Я, как и ты – страдал за муки.
Но до Луны не долетел.

Ириска

Слыла кареглазой пристрелкой
Осенняя глушь, как и тишь.
И – на тебе (цвета побелки)
Огни Роттердама!
...Иртыш.
Ирисятся корнем в засаде
Иришкины па в де-жа-вю.
Вот, только про небо – не надо,
А то попаду в колею.
Амёбит?
Делясь на сарказмы,
Не в лупу узреет любой:
Какой же  Бог, всё-таки, разный,
Пока я владею тобой.

Трикино

Вовсю струился квас.
И паровозы
плыли.
Не парься!
В  Мыс Анас
Не волны выли в иле.
На Вы ли?
В смс – найдут следы
порока.
И стелебился лес.
И три кино
Про Рокко.

бв

Не эстетично как-то всё.
Не симметрично.
Вот и сарай с утра набросился на птичник!
И если я была бы бойкою синицей –
То к январю (не точно) записалась б в птицы.
А что, кого-то небо развлекает?
Сейчас ворвётся Майндодыр, и – всех расставит.
Меняя кожу на кору, отвиннитутит.
Всё есть ничто.
Без запятых.
А то замутит.

Фаза

Бесстыден тот, кто без греха.
А кто безгрешен – ноль по фазе.
Какая ночь без петуха? –
Накаркает и – спать, зараза!
Пытаясь вечность обогнать,
Распевно щёлкают минуты.
Аптека, улица, кровать:
Всё наяву, но всё – как будто.

Снежинки возвращаются домой

Снежинки возвращаются домой
По запаху растёкшихся событий.
Такой же, как и я – глухонемой –
Изнаночен в боку, в бреду бредпитя,
Черёмухой расстелен в шелкопряд.
...Чу, конюхи седлают кобылицу?
И жернова вращаются назад.
Да, мало ли чего под утро снится.

Не было

Кому-то – звёздочку в погоны,
Кому-то – лампочку.
А вот, зимы вам не угодно?

– Под ёлкой ?
– С зайчиком.

Кому-то встреч без потрясений,
Мол раз, и – не было.
Не фонарей в плену осеннем.
Пиши на небо мне.

На ветру

Что у меня?
Опять скучаю,
Но помню бережно,
Как мы с тобой кормили чаек
Хлебами свежими.
Как ты курила на ветру
Сигару мокрую.
И как дельфинью детвору
Дразнила, окая.

Косые шторма

Последние листья жевала зима,
Студила берлоги в ночи
Умением вдуться в косые шторма
И снегом засыпать ручьи.
Загавканным лесом стелился мороз,
Дубы на ходу леденя.
Хотелось заплакать, но не было слёз
(И ты ещё тут у меня).

Курилы

Я не стыдливый. Пусть осудят люди,
Но я с утра компот приговорил.
Хотелось на рояле. Без прелюдий.
Забацать фугу внутренних Курил.
Да вот беда – не знаю точных клавиш.
Попробую наощупь, не спеша.
...Придёшь с работы,  Отче Наш наавишь.
Затянешь туже мой зелёный шарф.

Ваза

Пусть это покажется диким,
Но можно я галстук сниму?
Привычка хранить сердолики
Досталась от деда –
Тому
До лампочки были алмазы,
Навязчивый блеск серебра.
А помнишь, как грохнула вазу,
Пока ты соседа ждала?

Кора любви

...вдруг филин на суку: "Кря-кря"!
Тут суслик под листом и замер.
Ты тоже жертва ноября
(маньяка с зимними глазами)?
Полураздеты на ветру,
Осины превратились в сосны!
О, не срывай любви кору 
В ноябрь этот високосный.
Останься. Сядем у огня.
За ушком филину почешем.
Есть много сказок у меня.
И ты одна из них, конечно.

Каша зыбкая

Кормит небо за калиткою
Зыбкой кашей синеву.
Назову тебя улиткою
И на крышу позову.
Приползай, моя мятежная –
Рожки нежные сплетём.
Отцелую тебя бережно
Сладким полузабытьём.
Сны, отэханы кукушками,
Стонут тьмой на чердаке.
Назову тебя ракушкою.
Отбелю в черновике.

Знак

У меня на ладони море
Распустило свои перья.
Отплывает корабль горя –
Я и верю тебе, и не верю.
Расскажи мне про мутный кубрик,
И как юнга нырял за раком.
...Нарисуй треугольный кубик.
Он и станет нам вещим знаком.

Жаль конечно. Но пусть будет шанс. Вот, наваял нетленки ща десять минут (со скорбной рожей). Для кол-ва:

Жабо

Одень мне алое жабо.
Рисуй черёмуху потише.
Смотри, как корчится любовь
Под потолком у самой крыши.
Натри мне синий рок-н-ролл
И жуй неспешно (понарошку).
Давай сыграем в волейбол?
Ну, и присядем.
На дорожку...

Нелепая клятва


Потолки протру потом.

А пока:

Харе Рама, суп с котом,

И мука.

– Одинокая, творишь?

– Без весла.

(Харе Яма весь альбом порвала)

– Порисуем?

– Мы обещаны злу.

Вот тогда я и поклялся

В углу.

Иа-иа

Кап-кап
Кап-кап
Это не дождь

Тук-тук
Тук-тук
Это не сердце

Иа-иа
Иа-иа
Это я...

Меняя нору

Сведётся на нет обессилие слов.
Расторгнутся браки.
Выхухоль дня умчится, меняя нору.
4 - 1 (побеждает любовь). 
Но как-то во мраке
Я и увидел белую кенгуру.

Касанием жизни мерцает в бреду 
сведённая кромка
Нашего завтра, серого, как вчера.
В четыре часа закричит какаду. 
Заплачет негромко.
Всё это значит – съеду, хорошая. До утра.

Ели сей

Погрызи ещё немного
Сухопряники тепла. 
Муравьиная дорога
Ишь– по небу пролегла!
То петляется язычьи,
То в два дуба, да в накат.
Наколи дешёвых личи
В этот осени салат.
Постучи коньком соседу:
Завтра – лыжи.
Без лосей.
И в придуманную среду
Возвратится Елисей.

Жу-жу

Город в праздничном засранстве.
Выведу Жу-жу.
Я ль один в пустом пространстве
С фонарём хожу?
Подойду к пустому дому.
В тёмное окно
Небо смотрит по-другому.
Небу всё равно.

Заводное небо

У Алёши и у Гоши,
Посмотри какой хороший
Самокат!
А у Галы и у Аллы
Есть размеров небывалых
Сурикат.
У меня ни самоката,
Ни хорька, ни суриката,
Но пока
Есть и небо заводное,
И кусок ковчега Ноя.
И река.

Золотой Топургу

Коврами изгибы палася,
Изыди мне, тьма. 
Под кустом:
"А знаешь, ведь дело не в квасе" –
Шептала мне осень.
Потом:
1. Избрали Хромого Мессию.
2. Молились над скопищем слов.
И где ж тебя осень носило?
За что нам такая любовь?
От истин, внезапно-прозревших,
Любой припадёт к очагу.
А помнишь, как месяц мерещил
То оттепель,
То пургу?

Плохая правда

Платон Аркадьевич (мой друг) –
Мы с ним сократимся по средам:
Днём в голове рисует круг,
И я туда квадратом еду.
Иные скрипнут – ерунда.
Мол, мы – шкафы, но тоже люди!
– Ах, истина всегда одна,
    А правды – много.
Пнём на блюде,
Ефим Семёнович – мой брат.
Он не рождён под Балашово.
Впиши мне скобками в квадрат
Тобой придуманное слово.

Огни Чипопо

Сморщинится небо, звездой стрекоча.
Сползутся овины в ковчеги.
Приснится:
Метро.
Голова главврача
И половец.
И печенеги.
Закатом в дупле огрызнётся сентябрь.
Дождями раскиснут сарказмы.
Огни Чипопо в голове снегретянь
И буквы рисуй.
По приказу.

Сьёжик

Никто не видел ёжика 
вот уже несколько месяцев.
Через три тысячи лет – всё обустроится.
Смелые выбоины чёрствого человечества
Либо облают,
А нет – объявятся троями.
Никто не выдует свёклу. 
Этот ручей ничей.
Капли с мячей выдержат сонну томную?
Лишь бы хватило на всех вас палачей.
Вива, Коломбия!
Платьице внесезонное.

Закоуток

В закоутке стынут щи.
Запах лебеды.
В этом доме не трещи,
Не зови беды.
Всё давно предрешено.
Время – злой судья.
Утром выползу в окно
И исчезну я.

Лукум Ялды

В лесу не пой.
Не шей.
Не парься,
А то дядь Лёша не найдёт.
Берёз ошпаренные глянцы
Не видит только идиот.
...Лукум-Ялды поправит стропы.
Олени – хмуры.
Нет воды.
В тайге – не пой.
Здесь не европа.
Но много залежей руды.

Колоски Голоса

Освистан лжецами, лизнёт сапоги
Тревожному небу закат.
Какие пельмени?
Не понял?
Беги.
Не понял?
Беги, говорят.

Быкуя отребьем изысканных слов,
Дрожишь черепахой тоски.
Какие пельмени?
Плохая любовь.
И Голоса колоски.

С котом в мешке

Рухнет утро по башке –
Здравствуй, дятел!
Я живу котом в мешке.
Эй, приятель!
Для кого ты открутил крякозяблы?
Выли цапли,
Бился хлопнутый зяблик...
Переливисты басы контрабаса.
У ваганьковского.
Куст.
Третья фаза.
Не мотай мою извидень с востока.
Удивительная ты.
Так жестока.

Пюрер


Люкол'ами – колюбовь.

Пюрер-мюрер.

Подоткни мне в изголовь

Бычьи шкуры.

Голосами – люкола.

Coca-Colа.

Оборви мне удила

Дo прикола

Ремизируя фасолью

Ля Сина:

Чебуреки – не укроп

Апельсина.

Ияба

И я проезжал Мелитополь.
Пейзажы – унылы.
Увы.
Не пальмы, так вычурный тополь
Кивает макушкой листвы.
И я поджигал возле Трои
Посадочных дней маяки.
А помнишь, играли в пароли
И прятали всё у реки
Иябы...
– Очнитесь, милейший!
У вас предлюбовный синдром.

Мы пили: Артём, Лёха Пеньшин
И Юрий Ильич (Агроном).

Колготки

В старом домике кирпичном –
Ни дверей, ни крыш.
Забубнит очем-то личном
Дядя Юра. Слышь?
Поведёт меня к подвалу 
Трогать тишину.
Говорили, что пропал он
И пропил жену.
Небо – звёздно. Тьму таращит
Месяц молодой.
Потихоньку скрипнет ящик.
Капнет кран с водой.

Сухое

Затёрт до внутренних огней,
Мой сон, хоть част, 
Но не всевластен:
Каких напуганных коней
Я за узду ловила счастьем?
Забита утром (на заре) –
Луна моргает, внеоконна.
У нас два лета в ноябре.
Покуда осень вне закона.

Les

Трогай руками в холоде
Леса деревья (голые).
Видишь дорогу дальнюю?
Вот, и вали.
С пургой
Мысли приходят глупые,
Вышито-спозаранние –
Будто пою разведчикам:
Каждый второй – другой.
Трогай, Ефим!
До Выпьего!
Мять голоса рыбие.
Ветры жевать хакасские,
Хиусу поклонясь.
Чуешь кору жёлтую?
Это олень утренний
Разрисовал сказками
Высохшую грязь.

Сухобуд

Четвёртой макушкой боднулся лосось
Об днище навязчивых снов:
Как будто ныряет летающий лось,
А там – Дед Мороз с бодунов.
Что дальше – не важно. 
– Володя, свети!
Но он вдруг свечу обронил.
И если б не месяц – пути не найти:
То тина, то выбритый ил.
Рассказ Сухобуда учи наизусть,
Неделями четверть бубня.
А что до русалок, да бог с ними.
Пусть.
Сегодня они у меня.

Игрушки тишины

Не плюй любви в колодец каясь.
Согласен, это поворот?
Нарывы лета вскрывший август,
Он, как и все мы – уплывёт.
А там – и к осени в поклоны.
Медведям – лапу. 
Смертным – сны.
Куда ты спрятала пистоны
Слепых игрушек тишины?

Индейное

Для усиления идеи 
Ты нажимала на размер. 
И гуси в яблоках балдели, 
И кони прыгали в карьер. 
Олени грызли красноталы.
Медведь обнюхивал лесок.
...А с неба тучи хохотали
И изливались на песок.

плоскогубцы

То ли рожь не уродилась,
Или рожу повело –
Вот скажи, зачем мне снилось
Троерукое весло?
Ишь, ощерили трезубцы!
Рукоделен не марай.
– Это лобзик?
– Плоскогубцы.
Стороны родимой край.
Бессердечием пропитан,
Стукнет Форточка в окно:
"Королей играет свитер,
Если богу все равно".

Кубики в горошек

Гляди-ка! 
Снова Царь Хорошек
Полдачки подогнал к нулю.
Ты носишь кубики в горошек,
А я – немного поддаю.
Приснилась царству Мани Кенов?
Тогда руками не тряси.
Сосед мой (ну, поэтик хренов)
Весь итальянец:
– Нару, си?

Журчит закат

Покрыты девственной корой –
Торчат леса.
Шуршат, дремучи.
Вот – дятломыслей пёстрый рой
Трещит (к желаниям до кучи).
Томатным соком ширины
Журчит закат в небесный пудинг.
...Снимаешь брюки со стены,
И – к черту. Огородом.
В люди.

Опечат

Впёкся корочкой томат
В брюки.
Ах, как много говорят
Руки.
Что же шеи-то молчат?
Ишь ты.
Мы с тобой – две опечат...
Книжных.

Бермудский посол

Припомнят ли даму в измятом, заношенном полупальто?
Процесс осознания - труден, если закон не писан.
Помнишь, сжигали клоунов (схлопнулось шапито)
И потрошили вёслами вогнутых коромысел?
Вот и теперь, дичью ли подавлюсь поданой,
Либо, как мел - поискрошусь в словеса, невесом -
Я предполагаю, что всё это - куплено, ибо заранее продано.
На опознании, ахнув, кукукнул бермудский посол.

Скрюченный квас

"Мне бы шить, да не можется,
Ибо – Яблочный Спас!
Неба тонкая кожица
Светом лопнет на нас.
Ананасы закуплены.
Интерес прояви.
А, приму-ка я внутренне
Пирога из любви"...

...Я сидел у Антиповны –
Пили скрюченный квас.
И диванчик поскрипывал,
И косился матрас.

Дюймовка

Мерцая хлебалом августа,
Аистом – осень
(Всхлип).
Хватит с июлем шариться.
Ишь, как в саду залип.
Буквами слово щурится.
Ужто пора? Ура.
Многим ли так кустурица
С вечера до утра?
...Вянет букет изысканный.
Краток дюймовкин век.
В полдень приснились выстрелы
И золотой ковчег.

119/40

Вскакиваю, а вокруг – танки синие!
В образе четырёх ли, пяти штук.
Как же 119 на 40 просила я...
Всё исчезает, но остаётся звук.
Вдруг –
Из Мадрида звонок, а карман – без мелочи!
Все замахали: "Эту в кино – ни-ни".
Там, за стеной все говорят по-беличьи.
Колокола каркают из тени.
Гневом высотным комната обескнижена.
Вскакиваю, а вокруг – зашивают рты.
Помню пальто и ботиночки дяди Мишины.
Помню, как ржали воронежские менты.

Гневя колокола

Гневя колокола страны,
Шуршит рассвет крылами буден.
И ветер (кучей у стены)
Трясётся, временем обуглен.
Высок не тот, кто обещал,
Мол, до обеда будет буря:
Струится, капая, напалм,
И Мирьям плачет, муры щуря.
Влипая в смыслы кутежей,
Раскусим прошлого оливу.
Растаем эхом падежей:
...Believer.

Горжетка кунья

Исчаден, выползнем двудумья,

Я возлагал слова на сук.

Ах, на тебе горжетка кунья.

И скоро раков принесут.

Мурчаще, пенится томливо,

"Былое". 

Александр Глок.

Как ты сегодня горделива!

Но и гордыня – не порок.

...Блажен, кто вверился безумью.

Страховка. Ножницы.

Пурга.

Я утро узнаю по "zoom"у.

Из четверга до четверга.

Посадка


Не вездесущ, но оттоптавшись,

Я б цвёл, по времени лучист.

Мы поедали буквы Каца.

Очко за слово.

Лист за лист.

.. Тут крякозяблы и сомкнулись

Субтитром в утреннем кино:

Неслись Вы лучшею из куриц

В любви печальном кимоно.

Лакая джина две полкапли,

Нам аист клювом рассказал –

Почём анисовые грабли.

И где посадка на вокзал.

Обруч

Морда ты.
Ты – морда.
Пьяный июль временно узкоглаз.
Знаешь ли ты чем шепчутся септаккорды,
Если кусать бусину через раз?
Дрожью твоей...
Ты – рожа.

Рожью расстелен август –
"Привет, волхвы!".
Думала ли о том, почему икаюсь,
Ивами корча обручи?
С головы.

Туфли капитана Клосса


Водила жёлтого коня
По переулкам лета осень.

– А знаешь, поменяй меня.
– Как туфли капитана Клосса?

Пихали многих на банкет.
Толпился август у аптеки.

– А веришь, сделаю омлет?
– Вареники – не чебуреки.

Водила спит. В чужом кино
Очнёмся в позе осьминога.

– А хочешь, выпрыгнем в окно?
– И улетим?
– Да ради Бога.

                                           

Тонет море

Тонет море. Месяц сивый
Мучает луну.
Звёзды сыплются красиво
И идут ко дну.
Не спеша порхают чайки.
Барракуды спят.
Я курю на балалайке,
Временем распят.

Юго

Застыли шорохи воловьи.
И мёртвый ладан отсырел.
Шуршат, запачканы любовью,
Окурки синего Пэл-Мэл.
...Я знала – Юго не вернётся,
И синей кнопки больше нет.
Ночь утром лазила на солнце
Из кабинета в кабинет.
Утихли выкрики Каспара.
Вносили мясо.
Город спал.
"У Мельхиора" (возле бара)
Рассвет так откровенно ал.

Ёлка

Очнувшись, хвост вильнул собакой,
И грабли встали на рога.
Июль, лишь с виду одинаков –
От ивняка до четверга.
Смешались кони, вилы, лыжи,
Подсвечник, терем, атрибут...
Луна в кокошнике – бесстыжа.
Таких на ёлку не берут.

Гиппопотам

К соседа дочке, неуверен,
Я б фильтровался в розы куст.
Ни эллина, ни изувера –
Пустыня!
Но песочный вкус
И ворожит, и тюбетеит.
Приветлив, скачет "И-го-го"!
О, не люби во мне халдея.
Иначе сгинешь за Него.

...К соседки внуку по субботам
Лукался дух и здесь, и там.
Смотри, как плачут бегемоты.
Один из них – гиппопотам.

Облака-города

Что ни день, то восьмёрка. 
Что не лес – то пеньки. 
Сшила ясень двубортный 
Осень мне у реки.
Оперстован в калошах, 
Плюхну явью в мозги:
Мы тянули "Алёшу".
Ели карты тайги.
Опрокинуты ели...
Белкой хрустнут орех.
Нас поймают метели
Без условных помех.
По последним приметам,
Что ни век, то – беда.
Доктор, можно со Светом
В облака-города?

Опция

Держась за погремуху снов,
Я боком пробирался к лесу.
а) Первое – найти любовь.
б) Опция – спасти мурцессу.

Балбеся рой бессамемуч –
Олень с медвежьими глазами –
Я знал, что облака из туч!
И это был второй экзамен.

...Трясясь в коробке пандемий,
Мир слипся гранью поперечин.
"Аз есмь воздам зелёный змий" –
Шепнул мне синий человечек.

Океан

Текли в холодный океан
Разгорячённые моря.
Мы проезжали Ватикан.
Ловили Юрку-звонаря.
Деревенела на ходу
Косая лошадь пустоты.
Я – был полковник Виннету.
Японкой притворялась ты.
...Стелился клочьями вины
Полусоломенный туман.
Слепая лодка тишины
Сегодня вышла в океан.

Суровый Том

Проклюнется рыбой, об небо юля,
Брезгливая осень хвостом.
И в ужасе ночью очнётся маляр,
А в хижине – дядя
И Том...
Но это потом, а пока – в перелив
Потеет рассветом тайга.
...Помнишь, у берега,
Возле ив –
Селезень: "га-га-га"?

Июльщина

Форточкой отбликуют
Треснувшие очки.
Хочешь, и испеку я
Богу ола
душки?
...Фыркая сытой мордой,
Вечер июльски тих.
Хрустнувшие аккорды.
И голоса при них.

Помню, крестили Макса
Вкусом солёных звёзд.
Хором читали Каца,
Дёргали ночь за хвост.

Грим

Три дороги, три пути.
Рельсы.
Что ж ты прячешь под картуз
Пейсы?
Снова ластами трясёшь
В Риме?
А вот я Вас не узнал
В гриме.

Чень теловека

Тень человека сыплет зёрна.
В гостиной – утренняя пыль.
"Мешайте небо с комбикормом!" –
Шепнёт пронзительно ковыль
И вдруг нахлопнет медным тазом,
Как будто въявь по голове!
Ты мне чирикнула два раза,
Как с Утки плыли по Неве
На лодке призрачные люди.
Но, как ты окуляр не мыль –
Чень теловека лупит в бубен.
В гостиной – утренняя пыль.

Обдутый

Вертело. Выставлен за сени,
Я шёл по адресу. На юх.
Налево с площади Сомнений,
Где дребезжит трамвайный дух.
Затравлен выбранным маршрутом,
Шёл по подсказке GPS
Широкогрудым и обдутым
Мятежым ветерком чудес.

Муква

Дождей притыренную мукву
Пронзят не сосны в тополя.
Ты тоже умирал за буквы?
Ну, там, где каждый знак – петля.
Где, пылью слов сместоимечен,
Сойдусь пазами по осям.
Шагну под поезд нашей встречи,
Как и рассказывал гостям.

Лакао

От Рукоумье до Лакао
Олень доскачет за сезон.
Ты в небо пёрышки макала
И опускалась на газон,
Голубка утренней кукушки.
У нас – двенадцатый этаж!
Я целовал твои пампушки,
Переходя на эпатаж.
Частично лыс, но сладок липко
Мой одуванчиковый мрак.
От откровенья до ошибки
Нас отделяет только шаг.

Овал колеса

Этот овал в виде колеса ещё дед мой кромсал!
Надеюсь, что все здесь присутствующие – 
Живые потомки Бога?
Вождь устарел, но будь ты хоть трижды его вассал –
Никогда не бери у Стаса 
Жирного.
С Таганрога.
Так и молчали, и костерок всё тлел.
...утром нашли обутого в деда лыжи.
Ведь, говорил Юрка: "Месяц слетел с петель!".
Думали – всё. Луна.
А он встал, и – выжил.

Снова квадрат? Рифмы не осеняй. Молимся колесу.
Ни толку от нас, ни проку. Но это и не важно.
Этот овал в виде кольца в носу,
Выдан не каждому. 
Но ведь и ты не каждый.

Ы

Она ворожит в поселении И,
А он – издалече,  из Б.
Видел ли ты, как клеймят в тени
Буквами на горбе?
Кони накормлены.
Ахнут стул.
Не вытирай лицо.
Он от рождения, хоть и сутул,
Так в среду – попал в колесо.
...Жаль, но когда разбредутся волхвы,
Брошена в центра круг,
Она закричит в поселении Ы.
И замолчит вдруг.

Мальчик дышит

А ну, как вящим коромыслом
Сравняют всех под общий горб?
Сегодня форте – пьяно (кисло),
Зато глаголы – первый сорт.
А ну, как Ежи не приедет
И всё, что ныне – страшный бред?
Есть чёрный пояс у соседей,
А у меня – велосипед.

Как по зову проползёт под Низовьем
Лейтенанта голова.
Шишел вышел.
Вот и поздняя весна. 
Всё – газонно.
Липко-намертво слова.
Мальчик дышит.

По-над лесом (на закате) гагарой
Гавкнет, каркая удушливо,
Месяц.
Лейтенанта голова.
Тары-бары.
Шишел-мышел, говоришь?
Перевесец.

Тупыми вёслами исплёскан,
Растёкся на ночь Ляшкин Пруд.
Ночь потянула бы на oscar,
Да вот, в рассветы не берут.
Давай, без Африки?
– Елозий? Велите выпрягать коня!
Сегодня родинки-мимозы
В упор посмотрят на меня.

Дрючка

Штучку-дрючку не тревожь.
Хлопнет, и – ку-ку.
Где-то ходит пьяный ёж
С дырочкой в боку.
Где же конный эскадрон?
Смерш, НКВД?
Остывает Дон Картон.
Лужа и т. д.

Служебный месяц

Полнеба заревом ухрюкав,
Свернётся вечера длина.
Очнётся ночью в белых брюках
Служебный месяц с бодуна.

Призывно тучам защебечет.
Вот так и мы, считая дни,
С фанерной музыкой беспечной
Парим в районе Сан-Дени.

Голова вода

Чей это плач? Жара – не печаль.
Больше себя не вини.
Медленно сохнет одна по ночам
Тумбочка нашей любви.
Это июнь. Голова – вода.
Свалка кривых корыт.
Тумбочку тронешь, а там беда:
Ключ на замок закрыт.
Чахлым застульем крадётся мрак,
Пробуя дни на вкус.
Спинка дивана, чей-то пиджак.
И на столе арбуз.

Иябъ

И я б, созвездий набликуя,
Лунел бы карпами.
Кульбит.

Здесь двадцать лет живут без бога.
Ни бок, ни печень
Не болит.

Рутиня пальцы об запястья,
И я бы обдувал инжир.
В какие дикие ненастья
Тебя увозит, пассажир?

...Дожди сегодня ли приедут?
Сплошная память за окном.
По непротоптанному следу
Крадётся осень за вином.

Ночь накартавя

Позже гораздо.
После второй ошибки,
Третьей ухлопки, четвёртой  улитки –
Кашлянет небом вечер.
Месяц ушастый – ушлый да шибкий 
(как из коробки – "в сборке и прыткий").
Тучу тряхнёт за плечи.
Долго не пялься – вывернут ум за щёки
Мысли о главном, или о чём не стало.
Брызнет рассветом лето.
Синие яйца (курица из Милуоки?)
Ночь накартавя, утро уткой метала.
Выпорхнув без привета.

Споры

Поспорили как-то в весеннем лесу:
Осёл, Дикобраз, и Кисель.
Мол, кто распрямится в четвёртом часу –
Тому и крутить карусель!
Неспешно напялив на тучи рассвет,
День утренне встал, и – поплыл.

– Читаете Каца?
– Да вроде бы нет. А кто он?
– Полнейший дебил.

Поспорили как-то (и все о своём!):
Тревожный, Олень, и Тандыр.
Мол, кто притворится стихийным конём –
Того замусолят до дыр.
Моральные искры иных падежей –
Увы, нагоняют тоску.

– А где Вас найти?
– На восьмом этаже. От лифта – "Шестое куку".

Горячее

Всё исчезнет, пройдёт, растворится, стуманится.
Все поэты умрут, но конечно родятся опять.
На сухом веществе попадётся Иришка-карманница.
А ведь я говорил, умолял к четвергу подъезжать.
То ли Зойки горбатой наветы да сплетни собачие,
То ли Таньки-Анфисы натужный, сухой выпендрёж –
Всё теперь одному. Две полста, и стихи на горячее.
Говорила мне Лорка: "Уймись!", да повёлся на ложь.
Вот и сыч-пересмешник кукует, сощурившись заживо.
Голоса сентябрей так и тычут поленом не в такт.
Занавески дрожат и диваны (диваны так джазовы).
Разбегаются прайды глаголов. Слабеет кулак.

Слепая шелуха

Растеребив вечерних звёзд
Слепую шелуху столетий,
Я отползал от двух берёз,
Как будто выползень из клети.
Какие ёлки?
Здесь – тайга...
Тверёз, пьянел одной тобою.
Чесалась левая нога.
Играли в "чукчи на ковбои".

Ручной сыч

Нелеп Глеб.

Глеб – не леп.

Лепит солому,

Чавкая у окна.

Там, у замёрзших верб

Спряталась тишина.

Тяжёл скарб.

Стар и лужён горл.

Лепит солому Карп.

Внутренне напряжён,

Месяц стоит.

Глеба остричь в дичь.

Ползает, полугол,

Карла ручной сыч.

Лыжи

"Слезу хлебать – не лёд медведить".

Нас рулевой ведёт назад.

Зачем ты на велосипеде?

Ведь все – на лыжах, говорят.

"Вертляв кефир, да каша гуще".

Закажем пиццу на двоих.

В какой же постбанальной куще

Пасётся мой корявый стих?

В олений век ведёт по шишкам

Едва заметная стерня.

"Свари любви по древним книжкам..." –

Шепнешь ты, глядя на меня.

...Сменив кареты на повозки

Весна плелась не по тайге.

Я понял: мир – не только плоский,

Но и колючий (на ноге).

Завоют утренне колодцы.

Так телеграммой тычут в гроб.

Пойму я: лето не вернётся.

И сдам билеты в гардероб.

В подсобке

А потом,
Да не реви –
Щи да суп с котом.
Сургучом моей любви
Опечатай дом,
И – в подсобку. 
Горевать.
Сон – морковно ал.
"Спрячь бананы под кровать," –
Голос нашептал.

Вящий

Содом. Инспекцию геморря,
Осядет вещий пестицид.
Нет ничего.
Есть только море.
И суицид.

Глотнём небес. 
И правым боком,
Отбросив влево костыли,
Нырнём в тугую Ориноко.
Как корабли.

Сморковь

С морковным соком без попкорна
Кончался старый боевик.
Мне подготовили валторны.
Но скрипка перешла на крик.
Любим за тапки, гавкнет Месяц.
И лопнет наш бананий мир.
О, сколько сладких куролесиц
Ты мне подсыпала в кефир.
               

Валекс

Меняя грабли на подковы,
Учти, что Валекс был не прав –
Мол,
"дождь" представится знакомым,
Тугие "туччи" разодрав
На упаковки перехмылок.
На шёпот рыбьего гнезда.
Потом полковника накрыло.
И распустили поезда.

По рюсски? 
Риба - балалайка?
Заускоглазь, русаля сон:
Сегодня ощенилась Лайка.
Никто не выжил.
Только он.

Бодая спелые ворота,
Рифмуя осень об тоску,
Мне бодуны щебечут что-то.
И тычут перьями в строку –
Мол, Валекс (без рубля):

– Я буду.

Осокой обуяло пихт...
Спевались вечные иуды.
И вечный жид смотрел на них.

Всем привет! Здесь доктор.
Давненько не брал в руки трилист...
Пишем неделю вроде?
Три слова:

Морковь
Банан
Любовь

Проще некуда :)

Прошу выдать на гора опусы с этими (или однокоренными словесами) в тему до 14.06.21 15.00 мск.

Кокон

В старом домике без окон
Очень низкий потолок.
Там, в углу – огромный кокон
(Кто-то спьяну приволок).
Что завёрнуто не знаю.
Тряпки, рухлядь, старый лом?
Подойду и попинаю
Деревянным костылём.
Шевельну его. Помалу
Расплетётся бечева.
Расползутся по подвалу
Счастья мёртвые слова.

Не ярок

Растянут в сны, под шапкой мая –

Апрель.


– Не ярок.

– Но лучист.


...Он слал пельмени в Гималаи.

Играл последний пианист:

Не в три-та-та.

Не в кулебяку.


Потом и Юстас, хорошо?


– Ты видел синюю собаку?

А я зелёную нашел.

Лябда

Купали старого герр Какла,
Слепая выла на полу.
Слова поплыли до спектакля.
И в нихт, я – точно утону:

Играя в кормленную Лябду,
Собака Райфма не спала.
Макались звуки в крякозяблы
Костями букв со стола.

– Вели не выносить иное!
Любой наврёт, кривя искон,
Когда зелёные знамёна
Швыряют к ящикам икон.

Играя в дамки, не запарься.
Расхлопнет всё,
А ты – паришь.
Мне ноябрём ломали пальцы,
А ты про ногти говоришь.

Пуцци

Когда трюмомо цвета яркой пурги –
Хватай за словесный штурвал.
Цепляясь за буквы,
Смелее беги.
И всё, как во сне рисовал.
Ремарок не жди. 
Открывай "Алитет",
И – в горы.
Ни солнца, ни вьюг.
"Адажио" Пуцци (играет квартет).
И кони выходят на луг.

В снегири

Волноваться не надо –
На вечерней заре
Я приду с авокадо
В деревянном ведре.
Ты мне хмуриться брось-ка!
Месяц пьян в снегири.
У тебя ко мне просьба?
У меня к тебе три.

Опрокинутое небо

Гераклило недолго.
Побеждённым
Я отползал от гидры мёртвых слов:
Синели пальцы, падали знамёна,
И все голосовали за любовь.
Мол, миру – мир, а дальше,  как придётся.
Глядишь, и – не придут.
Не постучат
(Ведь мир – всего лишь пена из колодца)
И не войдёт ни брат, и ни медбрат.
Гераклило...
Холодный ноль без Гебы,
Я пыль топчу голодной запятой.
Хожу по опрокинутому небу.
А по воде пройдёт любой святой.

Гимн

Всё ниже облака висят
И дни идут ко дну.
Среди Лолит за пятьдесят
Я знал всего одну.
К ней заходя – неисправим –
Нёс фрукты и блины.
Мы с ней разучивали гимн
Неведомой страны.

пролог

     1

    2

    3

Звеzда

Давай-ка, маслице в брикетик, 
И – до хаты.
Навоем песен отдалённых городов.
У нас, хоть пейсы набекрень, 
Но лбы – горбаты,
А тут, по телеку: "Айда мочить жидов".
Не опускайся.
Эти рельсы не уедут.
Пусть где-то там несутся куры в хоть-куда.
Зато сегодня с дедом праздную.

..."Победу"
Найдут проколотой
У станции Звеzда.

Дом

Пусть говорят, что хотят,
И – спорить не стану.
Этому дому четыре тысячи лет.
Помнишь, как сыпалась с неба мёртвая манна
(Жарилось слово в буквы),
А ты – не одет?
...Этих – в дорогу...
Сон командира светел.
Хочешь, налепим пряников тишины?
К этому дому вчера подходили дети.
Что-то искали.
Подробности не важны.

Тримили

Я б и стоял до трёх промилле,
Да, вот – ни роста, ни ума.
Синея в ледорожный иней,
По рельсам мечется зима.
.. И вдруг – пробило
(Не об этом):
Дрожа лучом издалека,
Нас небо подглядело светом.
С тех пор – ни солнца.
Ни звонка.

Иллюзия коллизий

Живя предчувствием коллизий,
Я прятал сны на чердаке.
И звёзды молча небо грызли,
И луны плыли по реке.
Давясь остатками чернухи,
Мечтал, что дух не подведёт.
Ведь, если существуют мухи,
То есть и мёд, и есть не мёд.
...Ночь приходила без вуали,
Сжимая вечности в спираль.
А за окном мой мир ломали
И третий год гудел февраль.

Страх высоты

Мешая зелёное в крапинку,
Плодятся словами следы:
Как сбоку, так весь – одинаковый.
И, видно – страдал.
Без воды.

Мосты не во всём одинаковы.
Но смыслы – всё также просты:
Касаешься Лестницы Якова,
И чувству 
ешь
страх
высоты.

Им

Весели скотин. 

Дрыгай вёслами.

Всё равно ты Им

Мне подослана.

Абажурь меня.

Это – Иссык-Куль.

Набалуй коня

И любовью куй.

На бельевой верёвке буден

На бельевой верёвке буден
Зависнут утренние блицы.
Давай, хоть раз в неделю будем
Друг другу молодыми сниться.
Ты – вся в колготках, я – без шляпы,
И поезд мчится, бесконечен.
Как будто ты летишь в Анапу,
А я тебя у пирса встречу.
Немые, мы садимся в сани,
Но без поводьев и возницы.
И – по тайге. Без расписаний.
Лишь от медведей прячем лица.

Рыбье молоко

Утром кладу на сани я
Рюкзак. Раскладные лыжи.
У меня своё расписание.
Завтра буду в Париже.
Еду, звеня бубенчиком.
Олени сегодня хмуры.
Чу! У продмага – женщины!
Оцениваю фигуры.
Париж подождёт, думаю.
"Эй, кому тут до Выбьево?".
Сани отдам куму я.
Куплю молока рыбьего.

Иола

Когда ветра скулят на юг –
Дожди не пахнут.
Среди скольких твоих подруг
я – ахтунг?
Косую штрассе
Сдюссельдорфь,
касасаясь пола.
Давай сегодня за любовь.
Моя Иола.
Уже и ветры не метут
Ни сны, ни площадь.
Вестибулярный институт.
Фиалки. Лошадь.
На срезе внутренних знамён
Сочатся
Слова придуманных имён.
Без Каца.

Звёзды ль

Вот, так, жуешь себе орехи,
Кромсая рифмы на стехи…
– В окне варяги, чую?
– Грек.
– И ?
И блеск отточенной сохи.
За лесом звёзды ль встали хмуры,
А, может, день – не с той ноги:
Тебе идёт лицо фигуры.
И шерстяные сапоги.
Пусть недоказанной причиной
Ты обессиленно вспаришь.
Давай расстелем хоть овчину –
Раскрасим внутренний Париж.

Галия, пасип!

Руки Зои

Руки Зои,
Брюки Ноя.
Постоянно Лысый Лес.
Это значит, что сегодня
Будет каша геркулес.
Кто-то жахнул из базуки
Под опрысканным кустом,
Но твои целуя руки,
Я бесстрашно бью хвостом.

Джаз

Всё дело в кнопке, понимаешь?
Надавишь внешнюю – сгоришь.
Всё те же мёрзлые трамваи
Гоняются за стаей крыш.
Не торопись! На сеновалах
Ещё вчера играли в джаз.
И родину не продавали.
А вот она прод'ала нас.

Ёж

То ли плач Ростиславны с третьего этажа,
То ли соседа-слепца голодный вой –
Этот звук мешает кормить ручного ежа,
Ведь я японский городовой.
Ни семьи у меня, ни жены, ни детей-плетей,
Но зато под кроватью осколки великих времён.
По ночам я гоняю по стенам синих чертей.
Я – японский городовой. 
А в чём-то – Тутанхамон.
Сорок долгих зим я копил мечты.
Набирал в рот воды и ходил по чужим краям.
Всё искал ежа, чтобы был такой же, как я и ты,
И умел выползать из условно-кровавых ям.

Ябуки

Снятся Ябуки странные сны –
Скопище Фудзиям.
Сакурой лунной ползут со стены
Тени по всем щелям.
Снятся сумо неотложных слов,
Нецке ручных забав.
Мячатся стадом в сотни голов
Звёзды верхних октав.
Снится Ясуко и нежность её.
Счастья коварный блиц...
...Так говорил санитар Муравьёв,
Утро. Палата. Шприц.

Простота

Вроде и морда собачья,
Но не похожа на рысь.
Лодку любви не раскачивай.
Снишься Потапову?
Снись.
Тучетелята помечены.
Первому мая - ура.
Снится Потапову женщина.
Та же, что и вчера.
Сбрешет, как пить дать.
Сонливино.
Поезд уходит.
Ту--ту.

...Помнишь селёдки под сливами
Сладкую простоту?

Выгнуты боком

Две втулки, выгнутые боком –
Летим по выбранному кругу,
Цепляя дней пердимонокль,
Но без напряга от натуги.
Так, два угла, сведённых косо,
Стремятся к общей схеме мира.
Как будто жарит абрикосы
Моя соседка баба Ира.
Переморгается в молчанку
Полуприказ на полувздохе.
Мы выползали из-под танка,
Как из проплаченной эпохи.

Море Крафта

Снизятся векторы мантр:
Еслинеконь,
Тыо Лень.
Не колоти мне в скафандр.
Дурочку мне не колень.
Час, и – прилив.
Море Крафта.
Что ж так сегодня печёт?
Здесь есть кружок космонавтов.
Баня по средам ещё.

***

Жабрами зарева дышит
Утро, виляя луной.
Как там, "а небо всё выше"?
Вот оно.
Передо мной.
Где-то завыли фанфары.
Бобик грызёт колбасу.
Целый пакет стеклотары
Счастлив, с помойки несу.

Академик

И я внимал прохладе сада.
Чирикал птенчик. 
Цвёл гранат.
Вчера была олимпиада,
И лопнул сварочный канат.
Суровым заревом очерчен,
Ку-ку, и – больше ничего,
Закат.
Смотри, вот это – Сеченов.
А этот, слева, Пирогов.
Иные хмыкнут: "Отражуха".
О чём вобще весь этот бред?
Жужжьё цикад назло под ухо.
И из-за ёлки – людоед.

Бычий Мост

Из крыльев запечённых истин
Мололись приступы тоски.
Река текла все водянистей,
Но не хватало мне реки.
Так, зачерпнув пригоршню ила,
Я и шагнул на Бычий Мост.
Потом смотрел, как ты скулила,
А я летел, простоволос.

Гревзи


Гревзи – сладкий изверг.

Отбалеть слова.

– Это хаты?

– Избы.

Кто здесь Голова?

(В этой незадаче

Пропущу трав май)

Холодильник. 

Дача.

Конченный вай-фай.

Выкручен трамваем –

С колоколен свист.

Юрий Караваев.

Бывший машинист.

Либретти

Слибретть мне вилку проханже.
Видать, не шашки...
Эко выдал.
Я плыл в развратном падеже
По переполненной Биг Мидл.
Цвели и лопались слова.
От grand plie до вариаций.
И слоник головой кивал,
И ночь пыталась улыбаться.
...В окно не сакурой торча,
Рожок луны трясётся белым.
Парк у больницы Ильича
Мне снится голым.
Леденелым.

Планировали к маю

Сосед (косой очкарик)
В бреду икал врачу:
"Не улетай, мой шарик –
И я не улечу!".
Измучены наркозом,
В окно стучат ветра,
Платон, Декарт, Спиноза
И прочая мура.
Прокушенный загубник
Найдётся не в снегу.
Не забирай мой кубик –
И я не убегу!
...Планировали к маю,
Да врач не доглядел.
Соседа нет.
– А шарик?
– А шарик улетел.

За бугром


Чувствуешь, опухоль времени

Мечется в левом боку? –

Значит, что ты не беременна,

Будто черешня в соку.

Пялится небо не звёздами!

Месяцы вышли.

Пора.

Ах, ну какая ты борзая!

Белку гоняешь с утра.

Ишь, разодвигнулись очисти!

Челюстью марта стуча,

Не продавай мои почести

Даже под клювом грача.

Холодно?

Значит к Осиновке

Ночью причалит паром.

Помню, как отголосила ты

Где-то, вон там.

За бугром.

Зябкая влажность

В Доме Культуры при Дворце пионеров
Я вела кружок горлового пения (по-альпийски).
Йодли на яти множа, триолила важность.
Мне не подходил ни строй, ни климат херов
И я уехала в Нальчик, где зябкая влажность.
Мальчика родила. Теперь он вырос, ходит в шляпе.
Кружок не веду. Разговариваю с тапкой.
Бывший торгует кукурузой на пляже в Анапе.
Забегала соседка соли разнюхать, но я в порядке.

Джим Толстые Ноги

Джим Толстые Ноги седлает меня,
Надевает каску, скачет по саду, отшибая груши.
В нашей деревне нет ни одного коня.
Флору Ипатьевну с утра жажда сушит.
После обеда должны привезти хлеб.
От Вани Тятина ушла жена и пропала в поле.
Джим Толстые Ноги после операции окреп!
Вот уже два года держит дрозда в неволе.
Я не в обиде, всё-таки младший брат он мне.
Помню долго не спал, когда ему пришивали ноги.
А ещё наша кошка погибла в огне.
Остались котятки, но дед их выбросил у дороги.

До дыр

Исакий очнётся. 
Вокзала-то – нет!
Лишь тучи мусолят холодный рассвет.
Ловясь на весну – не попутай туман.
А кто этот поезд?
И где Абакан?

Словею. А как же?
Прорифмен до дыр
Ползёт по устоям мой друг.
Мойдодыр.
И мамина спальня всё так же светла.
И дом косоглаз.
И была – не была.

Позолота снегов

Скукожит февраль позолотой снегов
Предчуствие мартовских буден.
Четыре сезона ты ищешь любовь.
И путь ещё долог и труден.
Гертруде не стать героиней труда.
Не все выбиваются в тролли.
Всё ярче сияет морская звезда.
Гуляют и таксы, и колли.

Вот это тебя повело в косогор!
Не трогай серебряный провод.
Тобой обесшкурен, пою до тех пор,
Покуда есть время и повод.

La Dolce vita

В каком рассеянном году,
La Dolce vita,
Я целовал не в лоб звезду.
Хлебал с корыта.
Рассыплют розы на помост.
Лишь взмах, и – в чудо.
Не проливай холодных слёз.
Корми верблюда.

С каких утёсов ни сигай,
Всё ил да тина.
Приснится попка (попугай)
И я скотина.

Дочка

Раздвину предпоследние силки.
Освобожусь.
И пусть себе хлопочет
Мой махаон придуманной тоски.

– Я у Доски. 

Сосками многоточий
Метут дожди. 
По крыше. 
По всему...

Мы, как и все, назавтра – ни глоточка.
Шпион Верёвкин вычислил Муму.
И у тебя растёт большая дочка.

Иполенто

Крещён молитвой в переносье,
Гуляет агнец, неподкован.
Небесно шепчутся колосья.
Трёхглазо щурятся коровы.
Ты не в себе выходишь ночью
В сорочке цвета иполенто.
Сады отчаянно стрекочут.
Плетутся коконы и ленты.

До парома

Расставь приоритеты...
Буду смелым.
Я покажу тебе голодный фокус –
Зачем потеют утром окна в Смольном,
И как мечтает перелётный фикус.
Размажем щели тёртым вазелином.
Затихнем до прибытия парома.
Пусть всё ещё висят пары бензина,
Пока ещё стоят рога бизона.

Как долго крутятся колки

Уже и смелы, и легки
Летим к своей последней точке.
Как долго крутятся колки,
Когда они поодиночке!

Глядишь, и палочкой махнут...
Шарахнет дрожью по перрону.
Я всё отдам за пять минут
(Продам полцарства и корону),

Да чтоб ещё, хотя бы раз,
Расцеловать не сны, так звуки.
Как жёстко стелется матрас,
Когда находишься в разлуке.

Не пальцы

Во всём виноваты халдеи.
Разбитую осень не склеить.
На лоб не поправить фуражку.
Купить два трико и подтяжки.

Во всём виноваты японцы.
Не склеить разбитое солнце.
Парим, два немых бетельгейзе.
А помню, взрывалась, как гейзер.

Во всём виноваты непальцы.
Целую холодные пальцы.
Разбитое сердце не плачет.
"Девятки" набрать, и – на дачу.

Размеры зимы впечатляют.
Купить два батона и чаю.
Струится холодная эра.
Жаль, дача моя из фанеры.

Скулить в розетки

Пенятся дни, перетекая в ночищи.
Ослики нашей любви вышли к чистой реке.
Вскрикнет весна!
И ветки раскинув, ручищи,
На сантиметр вырастет мёртвый кедр.
Холодно, но уже 
Где-то мычит подснежник.
Странные белки мечутся из-под ног.
Буду внимательным. 
Эти берлоги смежны.
Олени нашей любви скачут напоперёк.
...После всего вышли скулить в розетки.
Булькают окна, стены катая в ком.
Через четыре дня я убегу из клетки.
Ребра чесать об сосны. 
А с ёлками не знаком.

Каллипс

А по Каллипсу,
Млечева - никому не постичь.
Откровенное лечево     
И - Полнейшая дичь.
 
...то не выпь постоянная
Клювом греет окно.
Ты - красивая (пьяная).
Бельмондо.
Кимоно.
Поголовьям обещана,
Стонет рожь в тополя...

А по Каллипсу - трещина,
Это значит "петля".

Три метели

Она была моей любовью позднею.
Мы собирали деньги на утюг.
Чтоб наслаждаться утренними звёздами
Желательно не спать кормой на юг.

Цвела зима. Метались сновидения.
Мы часто занимались макраме.
Уроки скачки до освобождения
Всего перекипевшего во мне.

И всё бы ничего, но впал в прострацию –
Ведь как-то под субботу (с коньяком),
Прочёл навзрыд ей "Три метели" Каца я,
С которым лично близко не знаком.

всебье

пытки от слова 
прытки, прятки иного

ты "не всебье"
ты абсолютно не готова

Речью тативить устные упражне...
Ты, как и я стиснулась буквой "не"

крытки шестого
До магази...

Им имбиря?
Кто они? Дядя Вова.

пытки печеньем
это пытки печеньем

Мёртвого инвентаря.

То не кукушка

То не кукушка жадным карком –
Чиричет дедушка.
Февраль.
Я залезал по контрамарке,
И – отключалась магистраль.

Иной взхохочет: нате-были!
Другая – спину изогнёт.
У "Нарисованной Кобылы"
Почти бесплатно белый йод...

Истихнут трауры и мраки
В ионах утренней пурги.
Мы продавали казинаки.
А ты – иди уже.
Беги.

Мёртвые апельсины

То ли ёлки потеют:
А нарасхват ли сосны?
Надедморозь мне снов, леденя снегурку.
Восемь из десяти к утру долетят до солнца.
Трое останутся
Небом сгребать окурки.

Нам ли французить?
Мёртвые апельсины.
Четверо из семи догребут до ила.
Скучно, красавица! 
Запах сиреневой глины.
Как ты меня любила!
Меня любила...

Рая, которой нет

Слышишь? Вот там, за дверью,
Шумно скребутся сны.
...утром собрали перья
И кожуру весны.

Рисовой кашей снега
Кормит февраль леса.
Слышишь? Вот там, за небом,
Странные голоса.

Чуешь? В углу сарая
Кто-то затёр свой след.
Там я и встретил Раю.
Раю, которой нет.

Blue moo


могут ли парить восточные же

стынет кувшин. А из ягеря ле

санки катали. По лысым гора

цын. Обукварен картавыми ю

дэн блю му

Вай дэн блю му


в рост не пошел. Не замешан на лжи

вы не пили, не пиши, не че

шиза пробила обратное пу

ски запретили. А эту скамь

юдэн блю му

Вай дэн блю му

Фламенко

Дабл скакал, как трипл,

Глядь, а спины-то – нет!

Перетряси мой флипер

Звуками кастаньет


Сдуру будя коленкой.

Танец (увы) не прост!

Внутреннее фламенко

Крошит осколки звёзд.


Бутово. Будто бывший –

Месяц стучит в окно:

Небо у нас всё выше,

И облака – кино.


...Переводим не в прозу

Слов терпеливый хлам!

Здесь положите розы.

А гиацинты там.


Выступит дружной ратью

Шёпота шорох. Шшш...

Бусиной под кроватью

Прошлое теребишь.

Велче

Человек не спит

Чвеолек ен пист

Человчи мек сон

Чюэвлек артист

Бороздой на briz

Человек чумной

Чевиолк маст из

Буриме 

со мной

Совпадение

Тебе и мне совпало строить.
Я буду лучшим.
Чижи, летящие над Троей
Садятся в кущи:

И то насрут, то нащебечут.
Столбы за сваи.
Не обнимай меня за плечи,
Как бабу Валю.

Тебе и мне сложилось рушить
Песок Лукуйи.
Я притворюсь тебя послушать,
Лишь возликуй мне.

Дебурда

Выстрелом буду искренним.
В нашем саду – тоска.
Уведомляю письменно:
Пальцами у виска

Крутит тупая искосень!
Где-то пасут стада.
Пошебурши мне "Вискасом".
Луева Дебурда.

Потереби траволтами
Линию у соска.
Пятится небо мёртвое
Господу в облака.

Двурогий сон

Не лги.
Не парь.
Не растряси моих осин сухую полночь.
А ну-ка, "батеньки еси", 
Манатки, и – в Крыжополь.
Сволочь,

Не спи.
Не мерь.
Двурогий сон - он только сбоку непонятен:
Я по вокзалу без кальсон.
Ало, винеция?
Приятель,

Не ешь.
Не пей.
Забудь про сев. Нажми сиреневую кнопку.
Нам обещали триста дев.
И покрывало
Чтоб из хлопка.

Пас Тух

Вот так зайдёшь за банкой пива,
А там – огромная рука.
До неба тянется, крапивна,
Растёт и колет облака.
То солнце ласково придушит,
То просто пальцем погрозит.
...Зачем мы на ночь ели суши?
Давай-ка к маме, паразит!

По плоскостопию соседки
Я вычисляла ху из ху.
Откройте свет.
Включите клетки.
И дайте волю пастуху.

Сверху

Он любит постарше.
Она помоложе.
Любовь проступает на внутренней коже.
А рожи, что рожи?
Не все, но похожи
На то, что не спрячешь в карман.
Она королева,
А он иностранец.
Подносит к виску указательный палец
Втираясь свободами в утренний глянец.
А месяц неполон
И век – истукан.
Он любит, чтоб сверху
Звезда осыпалась.
Простим ему, стерху, невинную шалость.
Она же золовке напишет письмо.
И спрячет в трюмо.

Глухое

Не прёт
Ни виски , ни "Клико".
А тут (вдруг) лавка пожелтела!
Зима уверенной рукой
Срывает шубы.
Запотело
Окно наружу.
Оголтел, я не спеша струюсь (простужен).
...И снег отчётливо желтел,
И ты врала седому мужу.

Не жду
Глухого каберне.
А вдруг, пришельцы существуют?
Ты водишь пальцем не по мне.
И бога поминаешь всуе.
Тут – бац!
Ремарк... 
Ряды иуд
Стоят и ждут немого зова.
А в Химках снова страшный суд
До полседьмого.

Гумно

Вечер. Старица. Гумно.
Вёсла. Два ведра.
Птица стукнула в окно
Белого пера.

Лыжи. Лапаный стакан.
Поднимусь с одра.
Эта птица – пеликан.
Здравствуйте. Пора.

...Над холмами благодать.
Боженька, прости.
Мне во сне ещё летать
С часу до пяти.

Синее на чёрном

Детская писательница с глазами таксы живёт с родителями.

Помогает, чем может, хотя заказов всё меньше и меньше.

В этом городе совсем нет детей, видите ли.

А откуда им взяться – ни нормальных мужиков, ни умных женщин.

Пряник, гармошка. Крутятся репродукции на серой стене.

Бледная пища и вечная осень в гранёной чашке.

Детскую писательницу часто видели в открытом окне

То в обществе синих карликов, то в чёрной ночной рубашке.

Потапов

Меня – урода, но поэта,
Пробьёт не каждая стерня!
А ведь вчера здесь билось лето
(овсом моргало на меня).
Читать иных – рыдать и плакать:
Берёзы, груздь, Кручёный Дол.
Смотри, чем намокает скатерть
(почти рябиновый рассол)!
Тебя – поэта, но урода,
Поймёт и ослика родня:
То перелётная погода,
То однорукая херня.
Любить иных – то бой, то подвиг.
Вот и Потапов мне шепнул,
Что завтра хрен дадут на полдник.
Да будет стол.
Пребудет стул.

Четвётый

Ехали в лифте пять человек.

Каждый в свою страну:

Хилый Ефим,

Опрокинутый Джек

И Юрка, пропивший луну.


Спросит иной: 

"Ну что за херня?

Кто ещё двое? Скажи!".

Пятый из них – точно не я

(кончились этажи).


Кто же четвёртый?

Эй, не томи –

В истинах малый прок.

Ехали в лифте мёртвые дни,

Пятками в потолок.

Несрук

Осколки оркестровых ям
Сгребут в триоли дирижёры,
А я гуляю!
Там и сям
То дирижаблем, то мажором.
Не с Новым Годом Дед Мороз
Прославит (тучно) веселище...

Изба натоплена всерьёз
(иным и кулебяка – пища).

...Пусть всё намётано
Не с рук,
Но от салата хреновея,
Осколки оркестровых мук
Передудю за пол-еврея.

Синий дождь

Мечту поэта не понять:
У каждого – своя.
Он, то рифмует слово "мать",
То лезет в кумовья.
То ночью в сауне скребёт
Тупым карандашом.
Он, как бы сверху, но и под.
И это хорошо.
Мечту поэта не тревожь
Ни сном, ни бороздой!

...Вчера приснился синий дождь
И пьяный лось с уздой.

Дурей Ялды

Мусоля партию зимы,
Шахует день колючий вечер.
Пускает странные дымы 
(то в виде палок, то – колечек)
Немой акын Дурей Ялды –
Потомок раструба и стержня.
...Свет Вифлеемовой звезды
Не будет прежним.

Загадка

Напишу про синюю – розовеет.
Напишу про жёлтую – мутновеет.
Напишу про белую – покраснеет.
А напишу про тебя – умираю.

Напишу про выборы пропагандно.
Напишу про зяблика, ветер, панду.
Напишу себе – это воздух. Анды?
А напишу про нас – умираю.

Напишу про боженьку – кыш, гименеи!
Напишу про чёрное – охренею.
Напишу про то, а потом про это.
Мы – вельветы.

Частично облупившись

Летом (кажется в прошлом ноябре),
Ну, ещё до майских, хотя это неточно –
Город в частично облупившемся серебре
Выглянул из тумана, скрючившись ближневосточно.
Город – не город?
Может микшуются мне
Избы да хаты?
Чумы.
Редко - когда домищи.
Этой зимой, когда уже откричусь во сне –
Может пойму, что сверху он, как кладбище.

Сусеки воссияли

Поджав хвосты унылых буден,
Скулят недели за окном.
И, будто вечность – беспробуден –
Дрожит холодным полотном
(невнятнорыл, зыбуч постыло)
Надменный мир твоей любви.
...За печку я ходил не с тыла
(кузнечиков тоски травил).
И чу! Сусеки воссияли!
Широкополо-нелюдим
Приснился торт на одеяле.
И варикозный Никодим.

Картузы из парчи

Не всё то пиво, что журчит
(мы возле дома пили чачу).
Ты шьёшь картузы из парчи 
И шёлка, пяльца раскоряча.
Там у подъезда я и пал
(запачкав и цилиндр, и кеды).
А вечер бурей блефовал
И шёл по следу.
Не всё, что капает – течёт.
Мы за сараем ждали звука.
Положишь денежки на счёт.
Полюбишь внука.

Утк

Ни на Кусманове, ни на Мимченко, 
(не говоря об Арамовиче)
Это не скажется.
Месяцы свалятся комом с Мёртвой Горы. 
Так ещё, итить –
Нитью дождей штопает осень лужицу лажицы:
Лён не убрали, и – хрен с ним!
Баклуши бить.
Преют стога зимы декабрёвой наледью.
Ишь, намело! 
...Кукукнет залётный утк.
Вилы точу.
А что? На юру, и – в на люди!

Я получил сообщение:
"Alles gut".

Шум мишуры

Просыпайся, слышишь, Вить! 
Солнце в дырочку ловить, 
Волю, чёртов истукан, 
Дав рукам и облакам. 

Просыпайся, наконец! 
За окном тройной дворец. 
В зиму катятся миры 
С помпой шума мишуры.

Не проснулся. Ну и пусть.
Я одна сейчас напьюсь.
Встану, развяжу петлю...
И к электрику свалю.

Кургузых цапель разномаст

– Берёзы зябнут серебром?
   Топчи мне золото конями.

Зашла Ефимиха.
Коров струился пар.
А над полями
Кургузых цапель разномаст –
Не журавлей (поющих в рощах)!

– Посылку Пётр передаст.

И зацелует.
Защекочет.

Олени тишины

Пейзаж почти галапагоссен:
Окурки, "Золотая осень".
Молчим, олени тишины...
Обескуражена блицкригом,
Ты что-то смямлишь мне про Ригу
И то, как пончики нежны.

Зайдёт поластиться собакой
Сосед-алкаш (слепой Енакий) –
Попросит в долг на пару рифм,
Но замолчит, унюхав гостью.
Заденет телевизор тростью
И упадёт, визглив.

Торнадо

Ужмутся и ветры, и вихри.
Затихнут сомы на реке.
Во сне я на небо прикрикну
И тучу сожму в кулаке.

Мы с ней улетим на Багамы
(там тоже бананы растут).
Торнадо пугаться не надо –
Покой от него и уют.

Перила

Бобёр-пересмешник грызёт не перила.

Ты тоже считаешь, что белка – анонс?

...Мы жили в Лепёрдово:

Озеро ила.

Избушка-квакушка.

Имбирь.

Абрикос.


Бобры ж охренели!

Пархатые всюду,

Юля, предлагают сменить статус-кво.

Я почку продам, чтобы ласточки пели!

А там и посмотрим

На Лико 

Его.


Ты гонишь, как я?

Очевидно – изношен.

Встаёт не рассвет!

Очумело-учён,

С бобрихи израненной ляпну набросок.

А там разберёмся –

Кому, что почём.

Жёлтая сумочка

В жёлтой сумочке лежало:
Мыло, нитки, одеяло,
Два резиновых ножа,
Шкура синего ежа,
Перья бешеной осы,
Полкусочка колбасы,
Небо, дальняя дорога,
Голоса, улыбки Бога.
Всё там есть, хоть разорви!
Только нет твоей любви...

Срам

Слиться от шума улыбок рутинных
Туда, где приносят вино по утрам.
Там в туалетах висят картины:
Моне, Пикассо
(и прочий срам).

Свиться двояко: 
Мол, был и – не был!
Выключи радио. 
Выбери нож.
Вспомни, как замертво падает небо
В виде дождей, которых не ждёшь.

Ладно, кукуша! 
Не парь лучины.   
Сбейся от вальса на сальсу
(в гопак).
...Я тебя видел с чужим мужчиной.
Ставишь копейку – берёшь пятак.

Коллапс

Когда восстали телефоны,
Я грел не суп
и был не пас.
Давай загрузимся вполтонны,
ну, чтоб коллапс?
Крути мне буквы спелой кровью.
Тире – не знак!
...и посиди у изголовья
За просто так.

Ожоги

Болят ожоги поцелуя...
В изжоге внутренних метаний,
Тебе с утра хотелось ветра
И чтоб колокола звенели.
С единорогами бодаться...
Тонуть в раскаянии треша
И выпустив на волю звуки,
Разбить аквариум желаний.
Прожить свой день, и всех запомнить!
В потоке скомканных амбиций
Болят ожоги поцелуя.
А так с утра хотелось ветра.

Забить сома


Ключом травы разбей стекло.

Ищи.

Под бабкиной кроватью

Сугробных мыслей натекло:

Вот – под венец.

Там – бусы. 

Платье.

Ключом травы не суй в замки!

Иным и немощность – обитель.

О, как сияют козырьки.

И китель.

Рыдая тучами, зима

Тебе не кажется смущённой?

Ключом травы забей сома –

И в волны.

Должное

С детства к прищепкам странность влечения
Я принимала за садом, как должное.
Плавно садилась на пункт назначения
Ночь лупоглазая лунною рожею.
Щерилось небо угрюмыми звёздами.
Не подходи – укушу, расцарапая!

...Глухонемые меняются позами.
Дёргают шеями.
Мыслями.
Лапами...

легко сразу в тему


Счёты

Там, за пределом края,
Где и следов-то нет –
Треснет окно сарая.
Треснет, и – будет свет.

Хрустнут за печкой счёты.
Заверещит сверчок.
...Там я держу с субботы
Голову на бочок.

Ундервуд

Время сдувает следы покорителей мира.
Что ему свары пределов? Щелчок Ундервуда?
"Хочется мёртвой воды" –
Обозначилась Ира,
И зашуршала в мозгу ожиданием чуда.
Счёт по-немецки. За бублик, омлетик.
Салатик...
Слышишь напевы наречий гортанного ритма?
Я бы в гробу вспоминал её белое платье.
Бублик, салатик.
Омлетик.
Холодная бритва.



Сорри за правку.

Что-то не так

С мусором что-то не то: надувает щёки.
Псы предлагают задаром свои поводки.
Я не дышу с четверга, просыпаюсь в подскоке
И выползаю к свету – сидеть у реки.
С брюками что-то не так: норовят ужалить.
Местные липы поджары. Ну что за балет?
Мне без тебя пьяным гудеть пожаром
И улетать в небо, которого нет.

Над пастбищем


Тем не менее – всё темнее мне

И квадратнее за окном.

Леб,,дь белая – птица смелая

Всё чирикает об одном:

Мол, ублюдище, да не fоткано?

Ко-ко-ко кричит. 

На-на-на.


А над пастбищем небом сотканы

Всем известные

Имена.

Простите, братцы. Не успел в трилист :(


Икая Африкой

Икая Африкой,
Ботсваню:
Не первый год на проходной.
Всё жду Иконникова Ваню –
Вот, между стенкой
И sтеной.

Одной тебе вплетаясь в соты,
Жуёт обрывки облаков,
Скрипит предчувствием субботы
Такая вечная любовь.

И Каю ахтунги приснятся,
И Белоснежке полвесла...
Ты точно утром нюхал счастье,
Пока Потаповна гнала?

Поступок лесника

Мухомором осенним
Я торчу среди леса.
Где былое веселье
Разгильдяя-балбеса?
Тихо стонут кукушки,
Голоса разминая.
Где подружки-волнушки?
Где лисичка шальная?
Наваждение грусти.
Светит солнце всё реже.
Через час ветка хрустнет
И лесник меня срежет...

Щегол-олень

Не густ, но част, словесной грыжей
Торчит мой скрюченный глагол.
Я девять дней живу в Париже.
Летаю в основном (щегол!).
Мне снятся липкие надежды,
Но просыпаюсь без гнезда.
Слова порхают без одежды.
Мерцает утренне звезда...

Не скуп, но пуст, ползёт шершаво
По стеблю жизни тусклый день.
Я девять месяцев в Варшаве.
Скакаю в основном (олень!).

Валуи

То ли компас земной не в порядке,
То ли просто сгущается грусть –
Я сижу и скучаю на грядке
Посреди одичавших капуст.
Гладит нервы задумчивым звуком
Безнадёжная песня дождя.
Никогда не закусывай луком,
Энтропию вселенной плодя.
Ну, достаточно. Капнув по малой,
Побредём я и я по полям.
Пусть нам в спину смеются шакалы,
Катит ночь валуны к валуям.

Это Тула, детка

Карамелькой не балуйся,
Это Тула, пойми!
Очертанием радости
Встанет символ любви –
Отражение праздника
В самоваре души.
...Нашу тайну под тазиком
Сохранят камыши.

Золотые соловьи

Помню деда. 
И сарай его.
Помню тёплый самогон.
...Этот поезд на Сараево.
Заходи в любой вагон!
Сядем, ангелы румяные.
Сунем лики в пояса.
У тебя сегодня пьяные,
Откровенные глаза.
Верещи!
Щебечут туями
Золотые соловьи.
Этот поезд на Кукуево.
Только рельсы не мои.

А где, пардон, шыдерв? Не зреется.
Ну, ладно. Названия хватает.

Сукосоты

Я музыкой твоей дышу, мой август,
Жуя изгиб инвентаря.
Не уходи – 
Протуберанцы нам обещали с ноября.
Но не случилось.

...До субботы Антип был весел,
Хоть с весны
Не тёр мне мёда в сукосоты.
Не жарил устриц тишины.

Накарамелим символ Тулы

Накарамелим символ Тулы,
И – самоваром по столу!
Давай проверим ножки стула
И рухнем в кресло. Там.
В углу.
Кляня симптомы незачатий,
Проплачем
Выбритый гуд бай...
А хочешь улетим, скучатель?
Есть два билета
На Дубай.

Выхухоль

"Робких питонов с глазами оленей,
Мучных комаров, молоком удивляющих,
Рыб, обнимающих пяткоколени –
Я не встречал." –
Так сказал Управляющий
В должности выходца истовых выходок.
Я замолчало угрюмо-доверчиво.
И тишина... Только каркнула выхухоль.
Пили "Железную". (Жёлтую, с перчиком).
Над дирижаблем цвело полнолуние.
Тёрлись миры переулками млечными.
Помню ещё медсестру полоумную
С нравоучениями бесконечными.

Такая разная

Всё ждёшь героя из Бразилии?
Остынь.
Дожуй свой винегрет.
Всё так же рушатся бастилии
И клары мучают кларнет.
Жизели зябнут недосказанно.
Медведи щупают кусты.
...Сегодня ты такая разная!
Сбываешь все мои мечты.

Искреннее Море

Любви немытое хлебало –
Извечный быт корыт и лодок.
Я представлялся генералом
Среди обвяленных пилоток.
Пираньей (около Босфора)
Ты мне кусала передачи.
Мы плыли в Искреннее Море –
Туда, где даже киль прозрачен.
Любви увесистое рыло –
Копейки мёртвых индульгенций.
А помнишь, как парчой накрыло
И билось сердце?

Мы красили шкуры в резиновый цвет

Сейчас уже всё,
А, вот, помнишь - рассвет?
Мы красили шкуры в резиновый цвет.
Мы мазали сны (каждый сам массовик)
Вареньем из клюквы чужих ежевик.

Сейчас уже всё.
А вот, видишь, закат?
И острые зубы грызут шоколад.
И каплями моря, как дождь по стеклу,
Мы сеяли репу.

- А жали?
- СвеклУ.

***

- Сейчас уже где?
- Да ты что, задремал?

И он, вдруг, очнулся... и, как бы, вокзал.
И вроде поехал, пошёл, побежал,
И будто умчался, но кнопку нажал:

На улице дождь.

- Ты приедешь?
  Ушла.

...Сегодня ты мелочь в карманах нашла.

Карусельщина

Вилами сычье свинчино.
Входит слепая женщина.
Утро теплом набычено.
Полная карусельщина.
Входит и плачет. Истово
Воет небес манище.
Первопристольна истина,
Если себе каешься.
Вилами вбок выструган,
Ясень шумит песнями.
Я не тобой выстрадан.
Полная куролесина.

Папайя

А вот бы папайя цвела васильками!

Кури моё Манго.

Ещё бы глотками

Изведать и ласку, и порчу, и грусть!?

Папахой  машу.

Никого не боюсь.


А вот ещё Миха (сосед!) – независим,

Не курит ни манго, ни песен, не писем.

Добавь хоть немного! 

Попали в межу.

Давай я тебе всё, что хочешь

Скажу?


...Кури моё Манго.

Лепи, забавляясь:


"...И заяц, и аист.

И аист, и заяц...".

Чини мою крышу любовью,

А то –

Прискачут вер****и

И кони в пальто.

Пырье

Паду ли в атаке?
Подули ветра
И, значит – искать не коня.
Вчерашнее завтра сегодня с утра:
Коряга. Ватрушка. Стерня.
Автобус до Пырье.
Верните обол!
Дурея карманным шмелём,
Кусает за ляшку косая любовь:
Бильярд. В дурака. Волейбол.

Ё

Полоснуло лезвие заката
По макушке выбритых небес.
Выползли хорьки и сурикаты,
Нарушая вслух обмен веществ.
В общей телефонной книге судеб
Я и сам записан буквой ё.
Топором рассвета небо срубит
И скотов, и прочее жульё.

...Дед Акакий рисовал в блокноте
То, чем оперяется звезда.
А вокруг гудели самолёты.
А вокруг летали поезда.

Буйголов

То те не на камнях,
То в пол не я: "Луна!".
Застыну в стременах
За хрупкой осью сна.
Величию часов
Кивну, обледенев.
Скачи, мой Буйголов,
Опустоши свой гнев!

Бутта

Завершается прием рукописей
В Каталог Sовременных Mакулатур.
Сборник будет представлен на Московской Книжной ярмарке.
В Манеже.
Рукописи принимаются до 30 июля.
И меня, в куче прочих деятелей литератур,
Боты номинируют каждый год.
Но всякий раз побеждают, как правило,
Одни и те же.
Я ведь не против пиара, но какого беса
Яснописцы ставят номинации в резюме-то?
Завершается приём рукописей:
"О тайных проблемах инцеста".  Круто.
Сон в изоляции: ты регистрируешья в поэты,
И - в манеж. Аплодировать. 
Но внезапно просыпаешься
Буддто.

Торгуя шёпотом

Торгуя шёпотом снегов –
Любая твердь родит улики.
Давай, напой мне про любовь!
Припевом:
Лясы, буквы, крики.
Базар стихов...

Пластуя дни, 
Я понимал – не утаскаться.
Но ведь, куда не поверни –
Ты всё равно вернёшься к Кацу.

Ноты четверга

Клоуном из Варшавы
Я представлял твой лик.
Локти любви – шершавы.
И косогор велик.

Вроде и праздник светел.
Так отчего тоска?
Ночь раздувает пепел.
Тонет в огне река...

...Катятся камни в роллинг.
Стонут в дупле снега.
Утро грызёт бемоли
Нотами четверга.

Коржик

Спасибо Ефиму -
Сани запряг в телеги.
Азбуку цифр мы выучим позже.
Не народи меня в Усмань.
Идут печенеги...
Выколят всем цветок на зелёной коже.

Слава Гороху!
Он - всем царям наука.
Не тереби мои заливные дрожжи.
Если пойти на юг…
Если пойти на юг, сука,
То выдадут коржик.

А где фото пропало? Вроде совы были?

Верёвка

Нужно идти за верёвкой,
Но страшно попасть под машину.
Вон, у соседа Лёвки не утихает гнус.
Кто-то рисует камни.
Кто-то мешает глину.
Стукну по батарее.
В хохоте изогнусь.

От посторонней моли
Спрячу ведро салата
Глядь – у соседской Оли всё приоткрыто чуть!
Где-то шипит бульдозер,
Каркает экскаватор.
Пристально смотрят совы.
И накрывает жуть.

В саду вербальном

Это твои?
А что за ремень? В саду вербальном
Мажутся буквы речью, пуская дрожь.
Как неразборчив август,
Как фатален,
В городе Златоусте, где ты живёшь.

Месяц стоит, будто вырос на комбикорме.
Вроде и было лето, но что-то не так.
Пьяных окрошек больше не помидорь мне.
Август уходит в осень. 
Он больше не враг.

Это – мои. 
В темноте звук не так и страшен,
Но любопытство сучьев вопьётся в бок.
В этой коробке спит голова чебурашья.
Есть два колечка.
И голубой носок.

Свитерок с оленями

Это уже к утру, после шестого налево,
Выйдя к развилке тракта по большаку,
Ты мне шепнёшь: "Я – та самая королева!".
В отпуске, мол, ну и всё остальное ку-ку.
Плакал недолго – что лоботрясью скипетр?
Альтернативен с рожденья, взгребу веслом.
Ах, на тебе – алый с оленями свитер.
Всё остальное мне рассказали потом:
Типо, была тут одна – второпях сияла.
Всё рассуждала: "Как же я без кольца?".
Выйдя в антракт к развилке под одеялом,
Тупо дымится память.
Комси-комса.

Неловкая посадка

Снилось, что сломаны руки
(Бледен жирафа разбег).
Выли колхозные суки.
Падал измученный снег.
Снились вороньи разборы:
"Видеть тебя не хочу".
...Помню, как села на скорый
И до сих пор хохочу.

Четыре меня

Я - лимонаден (читай прокисший).
Всё б надоело, но вижу сон,
Как на твоей ясноглазой бирже
Чудом играет мой миллион.
Вертится боком, ах, беsфамилен!
...Завтра приедет чужая родня.
Перевожу сантиметры в мили -
Ноль! А в остатке - четыре меня.
Ладно, забыли. Поехали скоком?
Сколько ещё до заставы, Петро?
Ветер настойчивый. Тучи с востока
Давят и лезут июлем в нутро.

Индукция

Мы выходили за здания.
Ты мне давала
Задания.
Выла зима обесснеженно –
Ветром кормила, изнежена.

Сантами трюмы загажены.
Брежнева – нет.
Да и важно ли?
...Млеют волхвы. Прости. Куций я.
Карие очи.
Индукция.

Залей меня

Погонщик северных сияний,
Играю перьями в снегу.

...Ты целовал спросонья няню?
Так я тем более смогу!

Кудрявый день сплетётся боком –
Бараном овцы сочтены.
Залей меня кедровым соком.
Перемешай.

До тишины.

Цокая

Мурлищем цокая в пятак,
Ты б за алтын поехал к лесу?
Нас разбудили просто так:

– Ищи царя!
– Хватай принцессу!

Узлами уз (из Оз – в дуплет)
Бузи поводьями, дурила!

Я умно жался в пьяный бред,
А ты под шубой
Разводила.

КасКа

Каска с откидным рогом
Украшает дом стылый.
Плакала (клялась богом):
Яблоки возьми, дыни.

Прятала в ночи стерлядь –
Мол, узор тепла вышит
Холодом любви, нелюдь!
...Загулял хромой Збышек.

Лора

Мельник машет руками:
– Я утопил куклу!
Поздно рожать вепря.
Колокола сохнут.
Слесарь нажмёт кнопку.
Выпьет полста водки.
Завтра уже поздно.
Ты мне нужна, Лора.

Сяду в обоз. Тканью
Тести мою свёклу.
Это апрель, сука,
Путает в ночь буквы!
Месивом сна выжат,
Выползу из подлодки.
В степи уйдут козы.
Зарево триколора.

Трищенко

Едешь в последнем автобусе.
Боснию ищешь на глобусе.
Я же – навстречу (в троллейбусе).
Так и запутались в ребусе.
Лоси с утра – настоящие.
За город? Дом номер Дващенко.
Метишь спросонья в Орехово?
А небеса – тёмно-красные.

Мутишь последнюю истину.
"Без тараканов. Запрыскано!".
Брызгами липнет искомое.
Так и сплелись, насекомые.
Бреешь в последнем до Морева.
Ночь из другой категории.
Это не Босния. Чехово.
А голоса – светло-ясные.

Графиня Альтерман

Цепляясь сучьями за ветви,
Июль клубится дыбом дней.
Читал я на ночь, но Завет ли?
Читал. И вспоминал о ней.
Шуршали мысли по сусекам,
Скрипел сомнением диван.
Я наряжался дровосеком,
Она – графиней Альтерман.
Кроссовки выменяв на чуни,
Я к ней с рассветом уползу.
...А дождь всё яростней шампунит
И превращается в грозу.

Яйца плакучих ив

Мало ли?  Встала,
Чтобы кивнуть своё "нет".
Ива довольна – утром сгребут костры.
Ночью играла июлем?
Ставка – пятнадцать монет.
Всё отдаёшь, и – в омут.
Тар-Тарары.

Вот ещё. Помнишь,
Как заползали в лифт?
Сэлфи с балкона. Дубу – привет.
Пока.
Сон собирает яйца плакучих ив.
Но у тебя там спрятано.
Наверняка.

Сольются закаты

Ускачут леса.
Украшенья лачуг –
Попоны конявых царей.
Съикай моё небо.
Даёшь каучук.
И чтоб Чингачгук у дверей.

Сольются закаты, пыля да юля,
Стыдливыми красками сна.
Чем туже сужается букв петля,
Тем громче храпит тишина.
Уедут поля...

Мы искали дрозда
По росчерку бледных снегов.

...Остались рисунки:
Косая звезда 
И что-то ещё про любовь.

Семь камней

Первый, второй.
Третий, четвертый.

Пятый, шестой, седьмой.

Свеколка

Входя в словесное пике,
Юли мне ногти под глаголы.

...ты нюхал мясо в рюкзаке,
Хрипя четвёртой альвеолой?

Ломая небом костыли –
(Вот от того и гром)
Не слышал?

Гуляли ночью соловьи
По нашей выдуманной крыше.

...Входя, восславь меня об знак.
Монетна дьявольская чёлка.

– Ты тёрся в небо просто так?

Харчи. Редиска вот.
Свеколка...

Sтанция

Ловили пьяного царя
По закоулкам троп коровьих.
Бросали хлеб с монастыря
И продавали: "Хрен с любовью"
Не в октябри!

... ля поднутро...

– "Грибная" - sтанция до завтра.

Мы сели трезвые в метро.
А встали мёртвые.
Как автор.

Семиглазик

В отмашку парус, и – 3 же,
Мой обречённый семиглазик.
Склоняясь в белом падеже.
Чудес изгибом насуразя.
...Подбросят странное письмо.
И рама на картине треснет.
Пиши мне чаще на трюмо.
Литературнее.
Словесней.

Отзябшая синь

День стеной. Летим под гору
Чисел, слов и дат.
Мы сегодня по кагору.
Вечер.
Самиздат.

Собирая мыслей кружку
(Плохо подают),
Вспомню нянину подружку.
Антрекоты.
Брют.

Ночь. Дуплом отзябшей сини
Ухнет попугай.
Скачут реки – воют псины.
Жахни.
Понагай.

Почти какао

Забывчивым Бивнем гуляет олень
По полю стоячего сна.
Возьми его напрочь. 
Узду наколень, и – 
В омут.
До самого дна.

Утробий сомкнётся...
Остатки сигар
Задумчивый негр подметёт.
Макай мои сны в откровенный загар.
Какао налей, идиот.

Хлыстик

В этот полёт собери только сменное,
Хлыстик для пони и мячик для игр.
Слышишь, как вечер сдвигается стенами?
Видишь, где прячется внутренний тигр?

В этом романе известны заранее
Кличка коня и причины начал.
Зори заблудшие шепчутся гранями,
Целятся месяцы в лунный причал.

...Глядь – полшестого! Поспи ещё, милая.
Пьяные ставни кукуют в забор.
Скрипами времени ночь шаловливая
Точит желаний рассветный топор.

Чужая Груша

Понимаю, голуби в ударе –
Ишь, как вышивают в небеси!
Зацелуй гусём меня, гагару.
Как чужую грушу обтряси.
Поздних встреч суровое томленье
Тем и хорошо, что напрямик.
Заамбарь меня под воскресенье.
Только чуть потише, озорник...

                           для кол-ва

Эльфуя

Затеплятся пьяные лысины слов.
Сегодня плюс двести в тени.
Средь ясного неба ударит любовь
А ты – без защитной брони.
Яволя согласий сухое ja ja,
Эльфуй мне софистику сна.
Иному врасплохе и голубь – свинья.
Уклюнет, а ты – не одна.
Из всех пониманий того, что вовне,
Я это сейчас подпалю.
И слёзы утонут в холодном вине.
А бренди я летом не пью.

Озорной кумыс

Вспоминаю, как давеча
Пили джин под кумыс.
Угощали Хоттабыча
И Хоттабыч раскис.
Всё шипел подноготную –
Мямлил правду с плеча.
Говорил, все – животные,
Оттого и печаль.
Успокоившись замертво,
Рухнул в небо без сил.
Да всё звал Сенну Айртона.
Мотоцикл просил.

Запонки

Ночью стучат: 
– Вам записка от робота!
"Чёрный слонёнок родился без хобота".
Далее – смайлики. Дата. Печать.
Нет… С астролябией надо кончать.
Выткана вилками скатерть повидлова.
Очень накурено, но очевидно мне:
Невероятно, а запонок – нет!
Синий вопрос на квадратный ответ.
Гляну в окно – там глаза так и яркают!
Темень да скука.
Поехать к дояркам ли?
Помню на майские чуть перебрал.
Всем говорил, что мой дед – генерал.

Ю Му

Когда любовь свернётся боком,
Скручу любимого кота
И насобачу о высоком
Вот здесь. 
И около куста.
В мешок сомнений угантелю
Пять многоточий тишины.
...У деда Ю остался велик.
Трофейный.
С памятной войны.

Хлещет и дует

Хлещет и хлещет.
Небо на солнце – скупо.
Рушатся курсы.
После локаций метро
Пьяный Фаллопий нагабриэлит лупы.
Купит орудие.
Выклянчит серебро.

Дует и дует.
Пьяных дуэтов липа
Ночью цветёт сливами в шоколад.
Что остаётся?
Переворот Филиппа.

Хлещет и дует.
Хлещет и дует, брат.

Простите, братцы, за опоздание в блиц. Опубликовать фото причин взвешиваю.


Придуманный конь

И я был подвержен волненью свобод,
Которым расти на крови.
Четвёртую пасху родит огород
Квадратные тыквы любви.
Какую бы рифму ты бросил в огонь,
Последние буквы паля? 
Осталось пальто.
И придуманный конь.
И выгнать скотину в поля.
...Забудется всё. 
Называя не вслух,
Всё то, что внутри и вовне,
Приснится дырявый (из кожи) треух
И небо, которое мне.

В кокошнике

Не плачь.
Плоскогубцами слов вырываю зубы молчания.
Крупа овалов – не в такт (буквы квадратны).
Занимаясь мычанием по субботам мы рыли
Подкопы под время.
Не мурчь.
За углом (под сервантом) запрятаны ватные лифчики.
Ты позируешь Бергману.
Ингмар упился на птичнике.

Угодья немых

Косыгиной сaженью, вмятиной слов -
Ломило предплечье с весны.
Угодья немых - это рай голосов,
Которые вслух не видны.

- Картава ли, барыня?
- Кучер, гони!

На майские - Юрка пропал...

...Муму отдыхала (мерещились пни).
И времени пёкся напалм.

"Имень я слепых - оба знача, на в кус" -
Исакий - мудрён, шепеляв.

Твори меня камнем.
Советский Союз.
И дочка соседа - Мейрав.

Частый Мима

Кошачий околоток –
Всего-то семь небес.
Кокардами пилоток
Устелен Сивый Лес.
Чудовищем камина
Сгущается заря.
...Мы часто спали мимо
В начале декабря.

Копенгаген
   
Время залижет опросы о непопулярности.
Мы собирали на бдение общей соборностью.
Там, где сплетаются нервами улицы Ярости,
Часто встречаются тихие площади Подлости.
Анатомичен, кривляется Кровка Подкинутый.
Сдавливай сам эти цифры в кулак эпитафии!
Минус на плюс– получается корень из синуса.
Прав был Елозий, да сгинул. 
Колхозная мафия...
Эту записку нашел я в полнейшем мычании
Под сундуком колдуна у Запревшего Дерева.
Тёмное небо бесптично давило отчаяньем.
Как на духу рассказал...
Только ты не поверила.

Ибук

Нательным стаканом мерцает тоска
Эпох, перетянутых вширь.
За этим забором (вторая доска)
Свободы моей не кефирь!
Лукавым оленем (святые рога)
Боднётся обмылок луны.
Мой реквием сну не поют по слогам,
И буквы совсем не важны.

Честность

Я промежуточен. 
Я жуток.
Желудок, обнуляя в три:
"Не трать перо на белых уток.
 Не жуй искомое.
 Не ври" –
Мне голос плёл из-под корыта
Словами лапти.

Чудеса –
Спадают с неба.
Чита-брита.
И мыши честные глаза.

  Трагедия в актах

                      I

Степанова Волга

Чугунен признаками долга –
Котёл сомнения не тлел.

– Фамилия?
– Степанов. Волга.

Тут подполковник и осел.

Ах, на дубу такая кофта!
С изнанки – полное кафе.
Её зовут Косая Фёкла.
Она танцует в галифе.

Невзрачен опус. 
Так, отныне
Любая лошадь – не осёл.
Так раздвигаются пустыни:
"Куплю билеты".
На Тобол.

Короткий мех

Одолели холеру –
Победим вирусень.
Я любила Валеру.
Начинался весень.
Мы порхали, два дятла,
От сосны до сосны.
Мы, как-будто обратно
Прилетели с луны.

...Всё закончилось мятно.
Дятлов короток мех.
Там, за дверью есть пятна.
Там приём без помех.

Нежность

Бардак, казалось – неизбежен.
И мир всё ярче тяжелел.
Я леденел прозрачно-нежен,
Как в тундре пойманный карел.
...Смотри, в лучах замочных сужин
Всё отразится в пастораль.
Журчни мне "Прошлого" на ужин.
Пошебурши там.
Поподваль...

        для кол-ва

Намиру

Начав с последнего аза,
Отбиться ятью от канонов.
Какие страшные глаза
У атакующих питонов.
Среди берёзового сна
Палить искомые бумажки
Про на миру и смерть красна!
Как этот мир с пятиэтажки.
Необычаен разниц приз...
Так рвутся лифты от сомнений:
Кому-то вверх, кому-то вниз.
По мановению Вселенной.

Робость

Твоих призов обычай робок,
Подраспростёртая Москва!
Целуй меня не в подбородок.
Крути мне образы в слова,
Чтоб в сумме разниц тёплой дрожью
Всё разлетелось в чехарду.
Я так люблю Москву, но всё же
Мой поезд на Караганду.

       

Бес Билет

Ну и пусть.
Делов-то – разница
Между быть, или не выть.
Ты такая безобразница.
Удивительная прыть. 

Не призами нам курочиться,
По обычаю – в окно.
Ты такая пулемётчица.
Интересное кино.
Ну и что?

По над берёзами –
Сладок, прячется туман.
Ты такая несерьёзная.
Как билет
На Абакан.

Запах утренних звёзд

Если закрыть глаза и одеялом накрыться,
Можно поверить, что там – за бетонной стеной –
Ходят по пояс в укропе волшебные птицы.
Видишь?
Вот так то. А все говорили – больной!
Птицы с глазами птиц. Но не всё так просто.
Знает любой, что у них не бывает глаз.
Если открыть окно и понюхать звёзды –
Можно услышать, как где-то хрюкнул Пегас.

Оранжевый аист

Долго ходили с Лоркой, искали адрес.
Вроде бы всё, как раньше, но что-то не так.
Вдруг возле парка подходит оранжевый аист
И говорит: "Не хотите в небо? Цена – пятак".
Вот незадача. А он наседает странно.
Перьями хочет обнять, но клювом шипит:
"Вон же у вас, гражданин, верёвка в кармане.
Вы полетите первым. Ну, чтобы разжечь аппетит".
Делать нечего, думаю. Есть сноровка.
Глядь, а Лорка  – то близко, то совсем далеко.
Эх, говорил мне давеча Ёкнутый Вовка –
Если приснится пиво – не пей молоко.
Аист притих. И как будто обижен даже.
Ладно. Привязался к дереву. Тоже молчу.
"Прыгай!" – слышу. "А дальше уже не важно!"
Ну, я и прыгнул. И до сих пор лечу.

Жижа

Правый берег Волги. 
Чебоксары...
Непереносимо ноет пах.
На лугу пасутся комиссары.
Эмиссары прячутся в кустах.
Птах не видно. 
Плавают аккорды 
В жиже непонятной тишины.
На лугу пасутся козьи морды
С чувством неосознанной вины.

Яноги

Щетинь мне мысли мёртвым цветом.
Топорща заполночь слова,
Мы говорили не об "этом".
Ты (как всегда) была права.
...Аукнет сторож синагоги.
Закрыто на переучёт.
Но я твои целую ноги!
Я откровенный идиот.

Затмение

По цвету синих кенгуру
Я знала – Павел не вернётся.
Сменяя пекло на жару,
Всю ночь не заходило солнце.
Щетиня мысли, цвёл пожар.
Мы закипали, будто раки.
...Напетри мне. Наполушарь
Созвездие Слепой Собаки

Послебала

Вот так очнёшься после бала
И вдруг поймёшь:
Весна всех просто обманула,
А солнце – ложь.
Накинешь дедушкино пончо.
Прильнёшь к окну.
А там – два пня тебе эстончат
Про тишину.

Писатель

На лыжах я неизворотлив,
Но на коньках ещё могу –
Рисую пьяный иероглиф
На ослепительном снегу.
Малюю линии и точки,
Хмельной писатель-вольнодум.
А из соседнего лесочка
Сусанин скалится, угрюм.

Бобик

Глянуть в окно трушу –
Нет у меня окна.
Не по мою ль душу
Воет собака-луна?

Скалит клыков звёзды,
Сучит ночной мотив.
Жаль, но уже поздно
Гавкать за позитив.

Выйти за дверь? Злобен,
Вдруг нападёт дождь!
Там, за стеной – Бобик.
Бобик – он наш вождь.

Около куста

"Песня, отдых, чистота" –
Лозунгам не верь.
Видишь, около куста
Отдыхает зверь
Нашей яркой нелюбви.
Пялится скворец.
Не печалься, не реви,
Ведь всему – конец.

    не для кол-ва



     

По акту

Ни отдыха, ни песен –
Я бдел, душевно чист:
Днём – писарь в райсобесе,
А ночью пианист.
Дыша в четыре такта,
Триолил дух, дрожа.
...Спиши меня по акту.
Слижи меня с ножа.

Поступок Румянова

Скотник Румянов внутренне кареглаз.
Искренне собран. 
Честен с коллегой Стасом.
Он нездоров. Наливает воду в дырявый таз
И говорит: "Буду играть в водолаза".
Он опускает руки до самого дна,
Ищет опору лбу.
Начинает плакать.
Скотник Румянов выпил много вина.
У него видения.
А у Стаса – знаки.
Всё бы закончилось миром, да вот беда –
Ровно в двенадцать часов пробил полдень!
Стас не заметил, как потекла борода.
Только успел подумать: "Надо же... Вот ведь".

Былбль

Листать пределы обязатeльств
Я б не из дурки ль был б мастак?

Приговори мне двадцать капель
Любви.

- А как это?
- Вот так:

Чтоб утро заревом мерцало
И зеркала потели в звон!
Под утро ты мне:

- Хочешь сала?
- А это как?

Да об балкон,
Чтоб те же бабочки разлуки
Мерцали крыльями тоски!
Но cон тебя берёт, Hаруки,
Не выползая из реки.

Глазами алыми

Они как будто что-то чуствуют.
Передают привет гипофизу
Две смелых бабочки-капустницы
Над грядкой хрена с абрикосами.
Моргая чуть глазами алыми,
Стучат волшебными ресницами
Две пьяных бабочки. Брутальными
Мечтают притвориться птицами
И жрать пыльцы хмельное месиво...

...Потапов скрючился над глобусом.
На пятом курсе было весело!
А я, вот, до сих пор в оболтусах.

Зерно

В старом дупле, спрятанном от хитрых глаз
Волчьих лисиц, дятлов и псевдосов
Спеет зерно кактуса.
Вот так раз!
Значит не зря бубнил сосед про вой голосов.
Кактусу что, кто ему выклюет лепестки?
Нет, ты мотай на ус бороды кусок!
Мы не спасёмся.
Слышишь, поют хорьки?
Да и ежи готовятся сделать бросок.

                   (для кол-ва)

Кактус

Вялый кактус не тревожь –
Сон рождает сон:
Выхожу под утро в рожь
Пьяный, без кальсон.
А вокруг – коней ряды
Шепчутся, дрожа.
От воды и до звезды
Тянется межа...

Это вода

Всё.
Всё?
Всё...
Всё хорошо.

Да.
Да?
Да...
Нам не туда.

Ты.
Ты?
Ты...
Лай мне ещё.

Я.
Я?
Я...
Это вода.

Внук лесника

Чем тише кукуют дятлы,
Тем меньше любви до гроба.
Снимает чёрное платье
Племянница хлебороба.

Ей бы входить в реки
И улыбать небо.
Щурит сонные веки
Внук лесника Глеба.

Кончится всё плохо.
Будет кричать филин.
Белка в дупле охнет:
"Это – конец фильма?".

До чего же яйца хороши

Ты с утра мне тьму не таракань –
Про кино локтями не маячь.
Немцы тоже люди.
Правда, Тань?
Спрячемся.
И выкупаем мяч.

Устакань гужи.
Добавь зерна.
До чего же яйца хороши!
Ты сейчас зависла у окна?
Ничего.
Попозже напиши

Пост

Встану ночью, продрав шиши –
В небе лун хоровод!
Глядь, под окном торчат в тиши
Стражи больших погод.

Юркнет хомяк, промычит коза
(Ночью – иной разбег).
Так и стою, округлив глаза.
Я охраняю снег.

Сто седьмой

Кочeргой по очагу жахнет 107-ой.
Я к автобусу бегу.
– Синий?
– Голубой.

Желтым вывертом – заря.
– В небо?
– Хоть куда.

Два часа до ноября.
– Здравствуйте. 
   Когда?

Отключи мой рок-н-рол.
Затопи камин.

...жаль, папаху распорол
Сдуру, сукин сын.

Гамар джоба

Бабу Сою не тревожь!
Гамарджоба, э?
Песяц кочит сунный мож.
Лапчет Гашанэ.
Сёв, как паньше.
Мде Гурген?
Санят фетелон.

Если встать сейчас с колен,
То исчезнет сон.

Палыч

...Помню Иолу, и как нас трясло в такси.
В комнате душной – свечи. И всё. 
Комок.
Если ты есть, Господи – пронеси!
Завтра возьму билеты, и – к чёрту,
Мой ангелок.
Мне бы касаться гор, обнимать хребты.
Где ни Иол истерзанных, ни Эльвир.
Стал бы читать труды и писать холсты.
И больше ни капли, слышишь?
Только кефир.

Палыч задумался...
Впитывая монолог, 
Я понимал, что всё это ерунда.
Въедливо, будто нехотя тлел костерок.
Палыча больше не видел я.
Никогда.

Норматив

Заметь, в Орлином Казначействе
Не пахнет звуками нажив!
Достань мой старенький Winchester
И отстреляем норматив.
Зажжём
От рва до колокольни
Четыре меры до утра.
Туда пускают глупых only,
Ведь это умная игра.

Лунный жир

Я читал небеса по мозолям тоски
И тянулся рукой до звезды.
Выходили из моря...

– Да нет! Из реки!

...стражи большой воды.

Гоготалось недолго – весь лунный жир
Не растопишь в кастрюле дня.
Он всё ходит и ходит...

– Кто? Мойдодыр?

...ищет, ищет меня.

Нэля))) Не, не распугала! Пробудила)))

Палка

Разбуди меня палкой –
Хоть скотина не я!
Ты такая русалка,
Как и жабер твоя.
Море плещет и плещет.
Всё песок, да песок.
Налепи мне затрещин
Каблуками в висок.

    для кол-ва прямым текстом без правок

Слезябрь

Слезябрь. 
Гыркнуло дождём.
Моргает сумрак из-под лавки.
Смотри, как месяц-астроном
Растыкал по небу булавки
Угрюмых звёзд!

...Разгладим сон –
И слева он хорош, и мимо:
Турецкий берег обречён,
А ты нужна мне и без грима...

Слезябрь. 
Месяц маеты.
Булавь мне бабочек к исходу.
Порхая, перейдём на ты.
А там, и – в прорубь.
На природу.

Беловеки

"А ты всплывал?
Молчит Кукушье.
Лелея пыль, бурчит навоз.
Сегодня мы отрежем уши
И будем пить вино из слёз"

- Слезай с ольхи-то, полоумный!
  Вот, только веткой не маши.

У Меки с улицы Безлунной
Четыре степени души.
Асталависта.
Чебуреки.

Хромой январь летит во тьму.
А мы сегодня беловеки.
Я даже знаю почему.

Май

Уйду в туман, и – всё
Забуду:
Крыжовник, вату, чемодан.

Целуй во мне не куклу вуду –
Поляну. Улицу. Май дан.
Уйду.
И пусть деревенеют
Всё те же сосны не в боку.
Я, как и ты, под вечер блею.
Вскипая
В собственном соку.

Выход

У пещеры дикобраза
Выход там, где вход
(Там подсолнух жёлтоглазый
Жертвенно растёт).
Не бывать мне в тех европах.
Корнеплод не мять.
Лучше в зарослях укопа
Груши целовать.

                      для кол-ва

Повидло

Выйду – набычена – в сад, 
Часов в семь я.
Грушу вскопаю, вишню. 
Протру абрикос.
...Это случается в самых хороших семьях,
Если невестка вверх задирает нос.
Гарри свиреп,
Неуловим Уильям:
Матери нет, 
А бабка себе на уме.
Прячет от правнуков луковое повидло.
Много плохого кроется в этой зиме.

Не изолги

В берлоге египтологов
Скандален каждый свист:
Медведь меня за волосы
Не обручем, турист!
Обмяты непонятными
Перилами в тайга -
А вот бы, солнце (пятнами)
Стекло за берега?
...
Лупи меня задиристо.
Не изолги "Букварь".
Собаки, чуя "нереста",
Хвостом виляют вдаль.

Печь

"Всё-таки поздно..." - успеет шепнуть
(Перекусив провода)
Старый электрик.
А в чем здесь суть?
А суть - всегда не туда.

Бьётся под током слепой зимы
День, безмятежно-свеж.
Видел?
Сантехник рисует холмы
Карандашом надежд.

Всё это - там. Ни к чему молва.
Мне ли тебя стеречь?
Старый лесник привезёт дрова.
Станут топить.
Печь.

Отрубь

Давай поспорим на чуть-чуть,
Что эти капли не сотрутся.
Свечей предутренняя жуть,
В изнанке смысловых конструкций,
Задута вско...
...Затопим печь.
Я сяду пить. Ты убираться.

Нашли:
Лото, двуручный меч
И книжку "Отруби" А.Каца.

Олени грызли ежевику

Я познавал тебя по лику,
Незрячий бог моей строки.
...Олени грызли ежевику
И остальные пустяки.
Медведи бегали по кругу.
Знакомый клоун не соврал...
Под утро обещали вьюгу,
А получился карнавал.
Хлопушкой общего развала
Засыплет правдой конфетти:
Как ты лезгинку танцевала.
Под бубен.
Мать его ети.

Встанет, бывало

Встанет, бывало.
Измятой мордой
Глядь – за окном января хрень!

Тут и настигнет, квадратя корни,
Зеркально-асфальтовая болезнь.

Вздрогнет наружу,
Глазом дичая.
Ох, как дверям с ним повезло!
Так-то он смирный, но после чая
Дуги ломает (коням назло).

Или столбы?
Завывая спёрто,
Игры в больницу.
И поезда.

Ты не лечи его.
Он уже мёртвый.
Морда измятая, как всегда.

Ручной Слава

Словами стянута в растяжки
(Уже четыре полных дня),
Ты из сиреневой бумажки
Лепила Красного Коня.
А он бледнел.
Не поддавался.
Косил ушами в коридор.
Всё норовил сорваться с галса
На небо. К чёрту. За забор!

Начинкой перебит в пельмени,
Кипит желания эксцесс.
Вот, только кони - не олени.
И Слава - не КПСС.

Вениамин

Забвенил Веня между жути,
И ну, как звёзды лысовать,
Не голосуя в промежутья
Деепричастия на ять:
– Без веры в пьяные глаголы
  Я на голгофы не ходок.

...Приснится ангел полуголый.
И две конфеты холодок.

Надолбы

Твои наличники резнее?
Мои задолбы головастей.
Сдави мне чакры посильнее,
До хруста каменного счастья.
Твои сомнения об стол бы,
Чтоб сразу мысли рассосало.
...Медведем прыгая в обдолбы,
Ночь хохотала жадно, ало.

Без подков

Не спит барсук. Как холодно в норе...
То хрючет филин, то солома колет.
И хочется морковку в кожуре,
Да, негде взять – не водится в неволе.
Барсук не спит: павлинами чащоб
Дубы пророчат елям желудищи.
И падают в придуманный сугроб
Остатки звуков, снов, желаний, пищи.
О, время перелётных барсуков!
Вот так очнёшься, а на соснах листья.
Медведицей затопчет (без подков)
Бессонница. Без умысла (по-лисьи).

                                   (для кол-ва)

Медленно тая

Дикие шутки гуляют во мне -
Дикие штуки
Пяльцами выткала ночь на спине
Северной Скуки.

...Эту собаку я видел в бреду,
Медленно тая.
Как монотонно кричит какаду.
Он из Китая.

Вялые листья любви

Колодцем гукая бездонным,
Протяжный день двояко-тих.
Мы занимались незаконным
Отловом бежевых крольчих.
Слепой кураж набегемотя,
Стонал под ёлкой соловей.
Мы жили, будто в анекдоте:
Ты всё о нём, я всё о ней.
Мальвиня бус тугую лопасть,
Ревёшь, отчаянно-смела.
Мы два листа, летящих в пропасть.
Как Новый Год из-за стола...

Озорные жмурки

Жокеясь, жмурилась хоккеем
Уганда слёз твоих.
Так вот,
Вчера с последних воскресений
Меня и это не берёт.
Дубами щерится оскалье.
Лисицы пиццу не тревожь!
Давай ещё позубоскалим.
Пониколайствуем, Серёж.

Sтезя

Крутится-вертится пьяный sтезя.
Стыдно? Не видно того, что нельзя.
Звёзды ныряются в самую суть.
Не выходи! Полминутки побудь.
Двери закрыты на плотный крючок.
Крутится-вертится Юрка-стручок.
Самое время того, чтобы - ниц!
После больниц и других небылиц.

::)

На беседу полчаса

Учат небу голоса.
Крутят счастье небеса.
А у нас с тобой сегодня
На беседу полчаса.

На диване, на полу,
И ещё разок в углу.
Звезды выпали восьмеркой!
Вот такое ку-лу-лу.

Бутсы

Месяц небу, как баран в стену –
Полетели, говорит, в Вену!
Чёрно-белый виноград скиснет.

– А лягушка?
– На заре пискнет.

Месяц месяцем...

– А мне? 
– Бутсы.

Не калошами ль слова трутся?
Зачехляю на тебя ноздри.

Вот – каталка.
Этот кран – воздух.

Чёрно-белый, говоришь?
Шутка.
Наверху так хорошо.
Жутко.

Косые лыжи

Швыряя звёзд косые лыжи
Под ноги пьяного кино,
Зима мне виделась бесстыжей
(Ведь голой пялилась в окно).
Вертела обнажённым снегом.
В ней было что-то от пурги.
...Мы собирались, как коллеги.
И расставались, как враги.

Знак

Мне мерещилось: под знаком Журавля
Ты приходишь в сад без нижнего белья.
Ах, черёмуха... Давно ли отцвела?
Вот такие, Галка, пьяные дела.

По кину ли мы тогда ли, по вину?
Глюкорабль занырнуть хотел ко дну.
Молодея небом щурился закат.

...Это лето будет жарким, говорят.

                                            Драма в трех актах


Прятали скот

Скрытого Смысла ловили селом!
Прятали скот. Чудеса.
Неторопливо, холодным веслом,
Месяц порол небеса.
Тикая мраком, молчала зима,
Очи себе залепив.

...Лишь в декабре ты поймала "сома" –
Скрытого смысла мотив.



Оленята

Лось и овца не встречаются ночью –
(Слон – из созвездия Рыб).
Встанешь,
А тут надвигается в клочья
Стадо уставших улыб.
Ухнут тайгой с Бодунов (под Ракитой)
Лось и овца оленят...

Ты мне сегодня приснишься под бритой.
Так голоса говорят.
Было, и было.

– На праздник?
– Делов-то.

Лось – не овца (хоть и зверь).
Ах, на тебе изумрудная кофта!
Ты её сзади примерь.


Жарено-меряно

Никем не разгадан, хоть и вовсю описан,
Гаснет в глазах Карпа – Кравы клоравый кварлет.
Цепко измерены в лупах остатки истин.
Бойко не пишет.

– А Кулибин?
– Кулибин всем передаёт привет!

Сном ли проверить новых щелей перекличку?
Хлопните дверью, лет моих Госпожа!
Слушай, нет!
Алик сказал, что ты - истеричка.
То ли шлея в сбрую, то ли под хвост вожжа.

Здесь – домино!
А ещё бы купонов пачку.
Жарено-меряно слёзы вершат тоску.
Я не откашляюсь? Нет?
До завтра. Вальке верни заначку.

– Здравствуй, Гагарин!
– Здравствуй.

Ку-ку

Нарисуй это жёлтым

Ты с Тамбова.
Я с Таганрога.
Мир в печали (уставший зреть) –
Как хотел тебя, недотрога,
На четвёртый колок поддеть.
Ты из Киева?
Я с Одессы.
Говори со мной, говори.
Ах, какие (вовсю) принцессы
В эти жёлтые декабри.

Ру Ками

Такую вещь, да богу в руку,
А там и черти.
И стихи.
Я б вычленял тебя по звуку,
Да, вот, не вышел в пастухи.

Пасутся искренние овцы
Холмам и преданны, и злы.
Я б вымерял тебя по солнцу,
Да вот не выполз за углы.

Такую, всю, и – нате. 
Сразу.
Пусть постаменты лгуг и лгут.
Я залюблю тебя, заразу
Ещё 14 минут.

Потапиха

У Потапихи всё по полочкам:
Здесь - подсвечники, там - узлы.
Справа - конюхи, слева - сволочи,
А не сволочи, так козлы.

У Потапихи куры доятся,
Восемь уток и пять ежей.
А в сарае весло от поезда,
Что не так - не в лоб, так взашей.

У Потапихи все записано:
Кто, во сколько, когда и с кем.
Я соседка её, Куницина!
Я три дня ничего не ем.

                                          для кол-ва

Конь леденящий

Вертится замертво полной луны оскал.
Встали моторы меряться тишиной.
Лебедем зяблика сусликом проскакал
Конь леденящий!

...И говорит со мной:

Не высекай из букв седую суть.
Из-за колдобин выбоину не зри.
А намешаешь клятву - наври!
Набруть...

Там и подтянутся местные январи.

Под "оптальгином" (в визгах) остынет боль.
Сходу лови мой выхлоп, сирень-тоска!
Это - не я.

Господу набемоль
Nот леденящих северного Lu Ka.

Молоко

Молоко на исходе.
Оправданию - нет.
Ночь полощет в исподнем
Яснокрылый рассвет.

Тут Агафий и крякнул:

Брали три за пятсот.
Насеки мои клятвы.
Не кукуя, удод!

Молоку - не до жира!
Перетянут тоской,
Апельсином инжира
Млеешь, солнце?

Рукой.

…

На вечерней поверке
Выдай карп за язя.
Ты - Агафий.
Я - Беркут.

Ты Агафий.
Ты… зя...

Скосогорблюсь вполвесла

Ветры комкая в петлю,
Крутится мотор.

Чёртов Корень намелю.
Выхлебну кагор.

Скосогорблюсь вполвесла -
Рыба или нет!?

...Ишь, акацией цвела,
А сегодня - Брэд...

Пяльцы тыча невпопад,
Пальцы не соврут:

Расплети мой сон назад
И тогда - умру.

Куколка

Подойдет, и - пискну.
Мне ли не радеть?

Пьяную Лариску
В куколку одеть.

Пусть трещат надоем
Рыбьи чудеса.
Нас сегодня двое:

Я
И небеса.

Приползёт, и - долу:
Лупой в окуляр.

Трезвую Иолу
Подвозили в "Яр".

В ярости кипений,
Все сошлись на "v".

Знаю, знаю... - гений.
И хорош в любви.