Игрок

Старье, но родное.

Что делать, если в твою жизнь прикипает нечто такое, от чего нельзя сбежать? Некуда, не за чем, потому что (но в этом ты никогда не признаешься) тебя устраивает сложившаяся ситуация. Тебе комфортно в своем кошмаре. Тебя удовлетворяет трагедия, ведь ты можешь показать: я так горемычен, меня так бьет жизнь…
Ты почему-то упиваешься своим несчастием и выходишь за привычные рамки получения удовольствия.

Все начиналось, как пошлая шутка судьбы. Никто не подозревал, что сложится так и не иначе. Неприятности преследовали неотступно, а может, ты притягивал их… Прямая жизни замкнулась в кольцо. Люди не находили общего языка с тобой, а потом ты и сам стал дичиться их. Зачем вообще нужны люди, если хватает себя? Наигранность, дешевое словоблудие, ежедневная дань вежливости. Ты стал замечать, что быть одному – это тоже выход. Как еще избавиться от приторного внимания лишних людей?

Все начиналось как игра. А перешло в странную манию трагизма. Что-то внутри надломилось, и через этот разлом стала сочиться уверенность в себе, удачливость, легкость общения.

Ты не верил в бога, потому что его имя выкрикивали при любом удобном случае. Ты ни во что не верил. Тебе нравилась темень в душе, и она стала твоим кумиром.

Игра стала набирать обороты.
Твое лицо стало маской: тонкая завеса тайны, глаза без дна и без объяснений плещущейся внутри тоске. Ты стал огнем для мотыльков, что летели на твой свет, не зная, что это просто отражение чужого сияния. Не зная, что ты лед.

Игра продолжалась.
Ты вышел на дистанцию удовольствий. Теперь ты точно знал, что искусственное горе вполне реально, вполне ощутимо, вполне воплотимо. И в него верят, на него покупаются.
Ты стал играть. Осознанно, виртуозно, определив основные параметры поведения. Нагнетая давление, притягивая и отдаляясь.

Игра совершенствовалась.
Теперь ты не просто танцевал на битом стекле чужих надежд, а приглашал на танец. Ты стал великолепным танцором.
Дистанция сокращалась.

Ты отпустил от себя очередную победу, научив страдать и думая, что ты помог превратиться гусенице – в бабочку. Все аргументы «за» - ты на финишной прямой. Скоро, совсем скоро ты ощутишь, какая она – радость…

В этот вечер тебе не везло. Ты не понимал причины. Ты хотел сорвать злость. Ты нашел цель. Она сидела и молча смотрела в окно, хотя вокруг все пило и пело. Ты подумал: «Почему бы и нет?». Очаровал, увлек, вызвал уважение неподдельной глубиной суждений. Но почему-то почуял, что сегодня игра не по твоим правилам: ее вполне устраивает ее жизнь, ее видение жизни, ее проявление жизни. В чем дело? Ты стал увлекаться, чувствовать уважение, пытаться утолить внезапную жажду общения… Твоя жизнь не просто изменила русло, она потекла вспять. И на мгновение показалось, что игра – это пройденный этап, это отыгранная пьеса, отзвучавшая медь… Но ты привык, ты слишком привык играть в жизнь, в боль на чьей-то вере. Привык настолько, что игра стала важнее первой любви. Ты ходил кругами, ты испытывал первую настоящую скорбь, первые неразделенные чувства. Обнаженное естество души, готовое взлететь, разбилось прежде, чем раскинуло крылья.
Ты понял, что занял первое место… Только тебе некому аплодировать.

«Wicked Game». Save. Load?

Боль тоже может стать удовольствием. Для тех, кто изувечил себя настолько, что уже не может иначе получать удовлетворение.

11.04.2004