***

Она критически осмотрела плод.
Внешний вид не внушал доверия - многочисленные выщербинки и неровности покрывали две трети поверхности, а сбоку прилепилась сизая парша, похожая на раздавленного травяного клопа. Покончив с отдиранием упрямой веточки, она повертела добычу в руках и призадумалась. С одной стороны, уверения давнего доброго знакомого чего-то да стоили, трепачом он от сотворения не был; с другой, она привыкла доверять внутреннему голосу.
- Ты ещё учти, с каким трудом ты его сорвала! - ехидно напомнил внутренний голос. - Ногти ободрала, и ещё на предплечье синяк посадила.
- Где? - озаботилась она.
- Да вот, вот... Ну, неважно. Есть будешь?
- Теперь буду. Ещё не хватало зазря синяки ставить. - решительно заявила она и куснула плод.
В следующую секунду настал конец света. Настал он явно преждевременно и слишком неожиданно. Мир перед глазами померк, а внутренний голос высказал нечто такое, что отобразить было нельзя решительно ни на чем, даже на садовой ограде. Впрочем, высказавшись, голос замолк, предоставив хозяйке мучительно дышать носом и пытаться разомкнуть намертво сведённые челюсти. Во рту буйствовала безнаказанная нечисть, из глаз катились капли, сделавшие бы честь любому крокодильему старейшине.
Она выронила плод в траву и с глухим стоном повалилась туда же.
Мало-помалу изображение перед глазами начало проясняться.
- Оммм... Мммннныы...
Внутренний голос не нашёлся, что ответить.
- Тьфу! - наконец определилась она, и полупережёванная мякоть покинула измученный рот. - Да тьфу же!!!
- Слабо проглотить было? - подначил внутренний диверсант. - Обязательно мусорить?
- Тебе мало? Радуйся, что не сам жевал!
- Ну а огрызок подобрать?
Её передёрнуло. Этакую пакость ещё и подбирать? Зачем?
- Ну, ладно, ладно... Полегчало?
Ей действительно полегчало. Хотя - нет, не совсем. Странная вяжущая оскомина, пробежав по языку, холодком разлилась внутри, пощипывала виски, покусывала дёсны. Что-то явно было неправильно.
Она прислушалась к себе - и ощутила непонятную мысль, ускользающую от полного и окончательного оформления. Мысль перекатывалась и просачивалась, и додумать её решительно не выходило.
- Полегчало. - успокаивающе соврала она внутреннему голосу. - Пошли домой!

Эта поляна называлась домом условно. Так же условно назывался садом бескрайний цветущий сад, и уж совсем условными были именования деревьев и иных растений в саду. Безусловными были она и он. В данную минуту откровенно дрыхнущий кверху всем, что у него было спереди. От могучего храпа раскачивалась высокая трубчатая поросль, окаймлявшая поляну, а малые птахи, неосторожно присевшие на нижние ветки, горохом сыпались в траву. Она ещё издали услыхала сон любимого, усмехнулась и раздвинула тонкие злаки, чтобы полюбоваться избранником.
Внезапно мысль, бродившая в закоулках организма, решила оформиться. И сделала это неожиданно быстро.
- Ой!
- Что? - обеспокоенно возник внутренний голос.
- Это же... Он же... Мужчина! Я думала - человек, человек... Помнишь, нам сказали, что я жена человека? А ведь человек-то - я!
- Ты поляной не ошиблась? - справился голос.
- Нет, погоди! Это не я ошиблась! И не поляной! Ты лучше посмотри - ведь явно мужчина, да ещё голый! Ноги кривые, волосатые, ручищи корявые, морда небритая, жуть!
- Что небритое?
- Да всё небритое! - она прислонилась спиной к кстати подвернувшемуся деревцу. Деревце скрипнуло.
- Ой-ёй-ёй... Прямо таки ой...
Несколько минут прошло в молчании.
- Голос, а голос... А знаешь, это я даже как-то раньше и не замечала... А ведь он красивый!
Она выпрямилась. Деревце скрипнуло обратно. Возлюбленный оглушительно всхрапнул, почесал веснушчатую грудь и перевалился на бок.
- Он же красивый, правда! Ноги такие мохнатенькие, да и спереди тоже... И руки, си-и-ильные! Лицо такое...
- Мужественное? - иронично подсказал голос.
- Да! Он... он - мужчина!!!
- И что это меняет?
Она прикусила губу, потеребила светлый локон, потом погрызла ноготь и поковыряла в носу. Тело уже успело свыкнуться с новым ощущением, и поводов для беспокойства не просматривалось.
- Ничего не меняет! - она вышла на поляну, обошла спящего, критически разглядывая, потом кивнула сама себе и по возможности аккуратно легла с ним рядом.
Последней её мыслью была радость, что этой отвратительной кислятиной она не успела его угостить. К тому же, будить пришлось бы, а он спросонок вздорен... Она посопела, устраиваясь поудобнее, и заснула. Через пару минут заснул и внутренний голос. И все трое улыбались во сне, пусть и по разным причинам.

- Я т-тебе говорил! - прошипел один, выдираясь из зарослей репейника, - я, блин, предупреждал!
- Кто ж знал? - спросил второй, также покидая тайное наблюдательное местечко.
- Я знал! Надо было "Джонатан" сажать! - он поправил съехавший набок нимб и отодрал громадный репей от левого крыла. - Нет, всё ты, со своей "Антоновкой"! М-мичуринец!