За желтоглазой скалой, за покоем вод
Сладкий дурман над ветхой трубой клубится,
Вечер холодный длится едва не год,
К часу росы сюда прилетает птица.
Перья расписаны золотом и золой.
В тигле металлу плавиться, расплываться.
Пляшет по стенам отблесков алый рой,
Тени мазком угля на песок ложатся.
Кто доплывет, дойдет, постучится в холм -
Выйдет тому навстречу алхимик юный.
В светлых глазах бегут отраженья волн,
А на висках серебрянно блещут луны.
"Я принесла в наперстках тебе питье:
Вязкий нектар отчаянья - злое зелье;
Желтым топазом светится и поет,
Манит упасть в безвременье, как в похмелье.
Черный напиток - мятный прохладный яд,
Ярость, что разъедает, калечит душу,
Ненавистью сияющий ясный взгляд
В спину тому, чья поступь все глуше, глуше".
"Ставни я сделал из золота дураков,
Медь и латунь на кольца пошли и чаши,
Черный агат, хранитель недобрых снов,
Глушит осенней ночью напевы баньши.
Видишь - полно подделок в моем дому,
Ты принесла мне мякоть живого сердца.
В тигле расплавлю сердце - тебя саму,
Зелье золой приправлю я, словно перцем".
За желтоглазой скалой, за покоем вод
Терпкий дурман над ветхой трубой клубится,
В тёмном тумане вьется водоворот,
Перекликаясь, множатся, рвутся лица.
Хотела написать страдальческий стишок, а получилось про какого-то сидского друида