Конкурс-подборка "Чёрно-белое кино"

[Ника]

По многочисленным просьбам форумчан сегодня у нас стартует "чёрно-белая" подборка.

Собираем стихи, неважно когда написанные и где опубликованные, содержащие слова "чёрный", "белый" либо "чёрно-белый" в любом роде, падеже и контексте.

Стихи принимаются до полудня следующего четверга, 12 ноября 2009 г.

Лимит на количество стихов от одного автора - НЕ БОЛЕЕ ПЯТИ СТИХОТВОРЕНИЙ.

Жюри этого конкурса - Аксолотль, Маша Махова, Зося, Симамура и я, Ника. Члены жюри здесь, в теме назовут по 5 стихотворений*, которые они считают лучшими в получившейся подборке. Одновременно будет идти в течение 6-ти дней обычное наше голосование***. Каждый голос жюри приравнивается к трём баллам. По окончании голосования голоса жюри и голоса "болельщиков" суммируются***.

Голосование участников - обязательно. Непроголосовавший участник победить не может, даже если наберёт больше всех баллов.

Стихи членов жюри могут участвовать в конкурсе, но, естественно, голосовать за себя судья не может - так же, как и голосовать в данном опросе никто из членов жюри не будет.

Новое стихотворение - новый постинг.

* если стихов будет много, квоту расширим, т.е. жюри будет голосовать за такое же количество стихов, что и все остальные

** голосование будет, как всегда, совершенно прозрачным. Т.е. каждый голосующий (кроме жюри) и нажимает кнопки и называет в своём постинге варианты, которые он выбрал. Представители жюри вывешивают шорт-листы, НЕ нажимая кнопок. Просьба к жюри  - обязательно указывать номера вариантов.

***НОВОЕ!!! Побеждает не ПЯТЬ АВТОРОВ, а ПЯТЬ ВАРИАНТОВ. Т.е. если наибольшее количество баллов набирают стихи Иванова, Петрова, Сидорова и ДВА варианта Соколова, то в жюри попадают Иванов, Петров, Сидоров и Соколов, хотя их не пятеро, а четверо.

[Анирам]

Чёрно-белое

Хлопнув дверью, ушла опрометчиво
В чёрно-белое за окном…
Обесточено всё, обесцвечено
Для него, как в немом кино.

Застилает глаза чёрным вечером
Приставучий, липучий пух
Снега белого. Всё… Делать нечего –
Уголёк-огонёк потух.

Раствориться в ночи не успела бы!..
Только с ней, ни с одной другой
Преломляется скучное белое,
Семицветной горит дугой

И заманчиво-вкрадчиво светит,
Оттого, что она есть на свете.

[Анирам]

Слепой снег

Снежинки в апрельских лучах…
Сюжет отражается в лужах.
Невольницы мартовской стужи –
Снежинки в апрельских лучах…

Так бабочек тянет к огню…
На солнце сверкают прощально,
Доверчиво, плавно, фатально –
Так бабочек тянет к огню…

Снежинки в апрельских лучах
Цветами весеннего сада
Слетают тревожно, надсадно.
Снежинки в апрельских лучах…

Закончится праздничный бал,
И белое платье растает…
Принцесса – дождинка простая.
Закончился праздничный бал.

Апрельские лужи зеркально
Сюжет отражают печальный…

[Анирам]

Вместо радуги

Там, где любовь томится, чуть жива,
Сплетаются в цветные кружева
Слова, раскрашенные ложным смыслом,
И вместо радуги – простое коромысло
Там, где любовь томится, чуть жива.

А в чёрно-белой сути без прикрас
Любовь незримо связывает нас,
И если нить таит в себе изъяны,
То жить нам лучше не в цветном обмане,
А в чёрно-белой сути без прикрас.

[Зося]

Nightmare, или Чёрная лошадь

Человек боится чёрную лошадь
оттого не спит ночь
не спит вторую
ничего не записывает
просто делает такие движения
изображает руками тень собеседника
его длинный нос и тонкую шею
выдумывает его манеру сидеть
щёлкать суставами
смотреть одним глазом
(как птица)
наконец решает на месте крутиться
чтоб не клюнуть носом рассвет
(так он чёрную лошадь боится)

ему кажется: скоро две тысячи лет
его ветхому дому, и даже паркет
тут волнист, а лампа струит
какой-то пещерный свет...

...он ловит её за гриву, он
на тёплую спину её садится
нам кажется - он
что-то записывает
(но это просто такие движения):
ничего, не волнуйтесь, здесь -
белый как лист снег
и самое главное -
никакой чёрной лошади нет

[Зося]

о демонах

Один - в белой комнате, у восточной стены
Второй - в маленьком теле печальной Элис
Третьего - видели, да с тех пор немы
Четвёртый мне в сердце целится
Пятый целует ночами мать
Шестой зрачки зажигает на фото всем
А если ты спишь, но пуста кровать -
успеешь сказать только: "семь, семь!"
Восьмой - это опий в крови отца
Изогнулся девяткой кто-то тощий, мышатый
И долго из зеркала смотрит в глаза -
любимый, десятый.

[Ника]

Пантера

Страшно, родной?
Лучше уйди со сцены,
Лучше сиди
в первом ряду партера
И наблюдай,
как через дни и стены
В долгом прыжке
сверху летит пантера.

Что-то совсем
странною стала пьеса.
Каждая роль
тайно ведёт к потере.
Лучше в партер,
лучше сползи под кресло:
Может, туда
ей не попасть, пантере…

Видишь, летит?
Знали бы бандерлоги!
Чёрной стрелой
мчится, как поезд скорый.
Разве спасёт –
выучить монологи,
Разве спасёт –
слушать слова суфлёра…

Видишь, летит!
И позвоночник выгнут…
Слышишь, стучит
громко сердечный клапан?
Лучше не будь
здесь,
ведь она допрыгнет…
Прямо на грудь
мягко поставит лапы…

[Ника]

Шёпот на серпентаго

Ты змееносец, змееуст.
Я лезу вверх по «шведской стенке».
Ты заклинатель змей. Ты около.
В змеином шипе гамму чувств
ты различаешь по оттенкам.
Пока ты есть, не будет блёклого!
Когда линяет мир, смеюсь:
пора менять окрас и кожу,
и обновлять реестр ужаленных.
Я по руке твоей змеюсь,
и под рукой, пожалуй, тоже.
И, обожжённый обожанием,
мой позвоночник гибко-гибл,
и я в кольцо могла бы свиться,
но кольца – это слишком «бабское».
Рисует тёмные круги
у глаз любовь. На наших лицах –
очковость. Избранность. Стругацкие.
Но насмотрясь тебе в глаза
(мы никому о том не скажем,
нас не учите, мы учёные),
всё тяжелее отползать,
сливаться заново с пейзажем
и мимикрировать по-чёрному…

[Ника]

Говори

Говори: что внутри, открывай,
облекай содержание в форму.
Я люблю, как ты ставишь слова –
так, как будто они из фарфора,
из тончайшего – видно сквозь них,
если смотришь на свет – а куда же?
Говори, раз зачем-то возник
ты в ночи моей, чёрной, как сажа,
раз пришёл… Где ты был до сих пор?
Говори же, так долго молчавший!
Льются речи в китайский фарфор,
чтоб поить меня – чашка за чашкой...

[Ника]

С ненормальной в твоей руке…

С ненормальной в твоей руке
можно делать, конечно, разное:
и держать на сухом пайке,
и, прекрасное что-то празднуя,

запирать на замок её,
даже память о ней щеколдочкой
задвигать, хоть она поёт
в каждой клетке твоей и косточке…

Как поймал ты её? В броске.
Мячик? Бабочку-моль? Наложницу?
С ненормальной в твоей руке
не живётся. А без – не можется.

Все отходят на задний план –
сослуживцы, друзья и родичи,
в журавлиный сбиваясь клан…
Перестань наконец уродничать,

чёрный взгляд подними с земли,
погляди: там луна за ветками!
Ты стрелял по любви, палил,
но не все же бывают меткими.

Пули плавают в молоке.
Ну и что там тебе Толстой велит?
С ненормальной в твоей руке
только руку рубить – а стОит ли?

[Ника]

Белый сон

Приснись мне, белый сон про зиму без разлуки.
Про белых рыбаков, столпившихся у лунки
на скользком белом льду, как будто им не страшно.
Приснись мне, белый сон про белого барашка,
которого несли убить, но отпустили,
про белый потолок – в гостинице, в квартире –
плывут по потолку обнявшиеся тени,
а лампа не горит, и стёкла запотели…

Приснись мне, белый сон, держась на честном слове,
про то, как, выйдя, мы губами воздух ловим,
и белый снеговик, ведро на лоб надвинув,
рассказывает нам о лучших белых винах,
о том, как мы белы и как не виноваты,
как белый свет принять, а не делить на кванты…
Уже вот-вот зима наступит. Белой бутсой.
Приснись мне, белый сон. Приснись, а после сбудься!

[Глафира]

Чёрно-белое кино

1.

Зреют тучи на осинах.
Черный Ворон не дыша,
взгромоздившись на вершину,
цедит звёзды из ковша.
Зацепившись треуголкой
за серебряный крючок,
черный Ворон смотрит волком
в мой надраенный зрачок.
Цедит Ворон Воронович,
отмеряет каждый шаг.
Ближе. Ближе. С каждым словом
всё серебряней дышать.
Не успев понять подмены,
может, лет так через сто
или завтра я надену
вороненое пальто.
И обмякну. И не вспомню
самый простенький мотив,
в нежилых скорлупках комнат
даже имя позабыв.
Отряхнув с деревьев шелест,
встанут тучи у виска —
черный Ворон станет белым,
хлынут звезды с потолка
в неприученное горло —
так полынно-холодны…

Ворон белый, белый Ворон,
как же сны твои черны!


2.

Белопенной медсестрице
на «спасибо» нацежу
да заветную вещицу
в изголовье положу —
гребешок, чтоб друг сердешный
мне приснился ночью темной.
И без страха и печали
сон последний развяжу.

Встрепенется медсестрица:
глядь-поглядь — ан, нет меня:
лишь серебряную спицу
нянчит утро в простынях,
да серебряная птица,
теребя кудрявый облак,
что-то весело щебечет
в этом мире-без-меня.

[Sandgy]

соль белый яд, а сахар сладкий яд
вся наша жизнь дорога в никуда
продлят ее, а может сократят
нам снадобья напитки и еда
для жизни и от жизни панацей
нарыли эскулапы разных школ
там рог оленя со слюною змей
мед, молочко и яд недойных пчел
а также приворот и отворот
луженье аур и рихтовка карм
так веселее налетай народ
чтоб не отдать врученный Богом дар

[Sandgy]

Несло семян несметное число
По белу свету хлопотливым ветром.
Одно в скале случайно проросло
И протянуло вверх кривые ветви.

Неторопливо острою киркой
Скалу разбил заботливый садовник,
Достал растенье бережной рукой,
Чтоб посадить среди долины ровной.

И дерево свободно разрослось
И распрямило скрюченные ветви,
Густую крону к небу вознесло
С молитвой благодарности ответной.

Его душе вольготно и просторно.
Но как болят оборванные корни.

[Sandgy]

ИНФЕРНО

Зловещий всадник с огненным мечом
Появится на звук призывный рога.
Раздвину глину твердую плечом,
Ему навстречу поднимусь из гроба.

Собрав в ладони огненную мощь,
В него исторгну сноп ревущих молний.
Удар ответный, рассекая ночь,
Раскатом грома небо переполнит.

Огонь слепящий из моих глазниц
Врага пронижет раскаленной спицей.
Он из седла на землю рухнет ниц,
И черный дым до неба заклубится.

Сомкнется ночь кромешная без звезд,
И тишина окутает погост.

Тарам-пам-пам.