Форум Ники Невыразимовой

Тема (ключевое слово) – СТРАННЫЙ. Найдите, пожалуйста, по одному написанному вами стихотворению, содержащему данное слово. При этом не важно, когда стихотворение было написано и где опубликовано.

Выкладываем стихи со словом СТРАННЫЙ и однокоренными словами завтра, в понедельник, с 11 часов БЕЗ СИГНАЛА.

Напоминаю правила:
...

4. Приём вариантов завершается, когда будет выложено ровно 11 стихотворений.
5. Закрывается игра (вешается голосилка), когда набрано 11 вариантов, но не позднее, чем в 11 утра вторника.
6. Выкладываем по ОДНОМУ варианту, если 11 стихов не набралось к 23 часам понедельника, участники имеют право выложить ПО ВТОРОМУ варианту, но строго до того момента, как наберется 11 текстов.
7. Стихи из стоп-листа подборок не участвуют в конкурсе: http://www.nika-stihi.ru/forum/index.php?topic=17152.0
8. Голосование участников обязательно.
9. Выложенное стихотворение можно заменить (до начала голосования).

ночное

У меня рассвет уже на часах, раздаются редкие голоса за окном, за временем, где-то за декабрём и снегом. Тяжело снаружи, ну а внутри… но об этом лучше не говорить, это нужно просто переварить, не озвучив эго.

Это просто странный и грустный стих, будто в чьи-то страны запущен вихрь, но я их не знаю, не помню их, не слежу за ветром. Это просто где-то, а, может, здесь, выпивают реки и валят лес, не видать отсюда мне этих  мест, но я знаю это.

Выхожу в подъезд – темнота вокруг, темнота давно мне уже не друг, у меня в подъезде полно старух - вдруг чего случится.  И я лезу с лампочкой к потолку и меняю лампочку – я могу, поменяла столько их на веку, что пора светиться.

Я учусь быть Временем и Рекой, тяжело в ученье, а где легко?.. - до любых тянуться материков – нет меня огромней. А наступит где-нибудь мой предел, всё принять легко – я теперь везде - и в земле, и воздухе, и в воде - и в твоих ладонях.

бредовое

«сарынь на кичку!» странный этот клич
из древних снов послышался мне, что ли…
как будто я тащу не то кирпич,
не то больное сердце в чистом поле.
и, как бурлак,  тяну его за нить.
не я один, вокруг толпа – таких же,
в неволе обречённых время длить,
так сладко называемое жизнью.
у каждого в груди пустая клеть,
где каменное сердце не вместилось.
но все сердца пытаются взлететь
и, нитки оборвав, ветрам на милость
отдаться, улететь за облака.
и я бы отпустил: «лети на волю!»
но нитка приросла к моим рукам,
и к сердцу, камнем ставшему от боли,
я этой ниткой намертво пришит…

и кто-то с силой бьёт мне в грудь: «дыши!»

Предзимье

В предзимье прошлогоднее, чужое,
Дразнясь, нас возвращают фонари.
Я не хочу туда, где злятся трое,
Где нужно никому не говорить,
Что мы вдвоём, обманывать, скитаться,
Не верить, не светиться, не парить,
Не петь, и не кружиться в странном танце,
Давиться многоточиями рифм.
Останемся в "сейчас" и в "просто рядом",
В "не врать", в "беречь", в "купи коту тунца"...
Где солнце мне перебирает пряди,
И свету нет начала и конца.

Конспирация

Ты просто какой-то антихамелеон
Сияешь в серой толпе так, что режет глаз,
А в яркой толпе, ты на черный меняешь тон,
Ты делаешь всё, чтоб люди запомнили нас.
Тебе плевать, что может случиться потом.
И это странно, пока нас не засекли.
Я очень устал притворяться твоим зонтом,
Или перчаткой случайно слетевшей с руки.
Штирлиц - везун, завидую сцене в кафе,
Ты ж надеваешь ярчайшую из личин.
И только на старой, видавшей виды софе
Мы так сливаемся, глазом не различить.

Лоси и лососи

Она поспешно одевалась, не попадая в рукава,
потом к метро бежала в полночь, страшась мерцающего льда.
Иллюминацией мигала неугомонная Москва,
поскольку город этот странный не спит, пожалуй, никогда.

Они повисли друг на друге, когда столкнулись у метро.
Он позвонил ей перед этим, потом приехал на такси…
Она всё думала: «Куда же он дел помойное ведро,
ведь он, наверно, отлучился из дома мусор выносить?»

Он позвонил ей, сумасшедший, сказал, как в детстве: «Выходи!»,
они, как лоси и лососи, пошли куда-то напролом,
и где-то в горле билось сердце, хотя положено – в груди…
Они внезапно очутились в кафе за крошечным столом.

И остывал ненужный кофе, и таял в вазочке пломбир,
они шептались и смеялись, вокруг таращился народ…
И был за них почти что счастлив и потому в ладоши бил,
весь в мандаринах и игрушках, совсем малютка Новый Год.

С вдохом изначального

Всё во мне неверное,
Стрёмное, манерное.
И влюблюсь, наверное,
Тоже в чудака.

Будем мы престранные
посылать пространные,
Крейзные, туманные
Речи в облака.

Но однажды вечером,
Очень опрометчиво,
Я прижмусь доверчиво
К тёплому плечу.

С выдохом случайного,
С вдохом изначального,
С визой беспечального,
К звёздам улечу!

Дымный сонет

На дне моей реки горят костры:
сгорает тина снов и сети скуки,
и гаснут, пропадая в иле, звуки,
и панцирь золотой сжимает рыб.
Смолчу ли я, не чувствуя огня?
Брожу среди теней, забытых кем-то,
как пленница подводной киноленты,
в которой исчезают кадры дня...
Вода искрит, и странный синий дым
заполнил дни несбыточным сюжетом,
и пишутся осенние сонеты,
которые читаешь только ты…

Но как бы ни горел костёр на дне, 
не видно утонувшее во мне.

Странная птица

Та чудная птица путанные следы
Оставляет. Запах  - вербы и череды.
Иногда  гнездится в зарослях у воды,
На  еловых лапах. Странны её сады.

Выйдешь через пашню - берег её реки,
А вокруг берёзы, ивы, да тальники.
Как она бесстрашно зёрна клюёт с руки!
Как глядит серьёзно в сердце твоей тоски!

Не ходи, не слушай, песен её простых.
Этот голос, мягок, и неспокойно-тих,
Растревожит пуще прежнего, не ходи,
Не носи ей ягод  в плошке из бересты.

Вдоль дороги скверно - дёрен всё, да репей,
И тебе не надо это, зачем тебе?
А она, наверно, сможет и дальше петь,
Провожая взглядом путника по тропе.

Весь год

Весь год сезон не закрываю дачный.
Без грустных мыслей и тяжелых дум,
привычными делами озадачен,
тропинкою проторенной иду.
И почему-то покачнулись сосны,
вершинами сомкнулись наверху.
Видать, за корень зацепился просто,
не надо огорчаться пустяку.
Чуть полежу и сразу бодро встану,
с утра еще ни капли не устал.
Вершины цвет теряют как-то странно,
и небо заливает темнота.

Болит, говорит...

- Болит, - говорит, - только это нельзя в словах.
- Как быть, - говорит, - если пойман, как рыба в сеть.
И пусть в меня бросят камень, раз виноват,
но если не виноват, пусть оставят все.

И шёл за туманом белым, встречая дождь.
Под ноги ему бросался, как пёс, сентябрь.
И вот он уже без дома, ещё не бомж,
и вынести надо как-то такой удар.

Вот он возвращается и открывает дверь.
Проходит на кухню, включает на кухне свет.
Всё так же, всё то же, подходит к концу четверг,
всё в доме на месте, но дома отныне нет.

Всё в доме на месте – вот чашка, а в ней кефир.
Ножи, табуретки, в пакете вчерашний хлеб.
Всё это похоже на странный какой-то фильм,
в котором он сам снимается много лет.

Две луковицы завядшие на окне,
и там, за окном – дорога и магазин,
и вот он билет на поезд в один конец,
в сиротское время года потерь и зим.

Над полем опийного мака

Она не может видеть клавиш.
Она по ним не попадает.
И это, в общем, не исправишь:
она вернулась со свидания.
Так странно дома оказаться…
Она играет, как умеет.
Она оставила всех зайцев
на всех заснеженных скамейках.
Не окликайте: не услышит
и не ответит вам ни слова.
Она ещё скользит на лыжах
по ослепительному склону,
где облака летают низко
над полем опийного мака.
О, не стреляйте в пианистку!
Она в тумане варит манку,
она роняет нож и вилку
раз пять, а может, и пятнадцать…
За столько лет всё не привыкнет
она оттуда возвращаться.

Приём вариантов завершён, опрос прикреплён.

Спасибо участникам!

Можно голосовать за 3 варианта.

4 8 11

7, 10 и 11

2, 4, 9

6 8 11

1, 8, 11

1, 5, 10

1,5,11

5, 8 и 11

Галия
Патрисия
Ника-2

Ника, поздравляю!

Галия, спасибо!