Форум Ники Невыразимовой

Приглашаю форумчан поиграть в стихи со словом платье.

В 11 утра в понедельник 3 июня приносите и выкладывайте прямо в теме без сигнала стихотворения со словом ПЛАТЬЕ или  однокоренными словами в любой грамматической форме.
Найти свои стихи на форуме можно по  ссылке: Поиск всех стихов автора на Форуме Ники Невыразимовой. (http://www.nika-stihi.ru/cgi-bin/allverses.pl)

Вводите свой НИК, нажимаете "Найти". Потом на своей клавиатуре нажимаете Ctrl, потом, не отпуская Ctrl, нажимаете F. Открывается окошечко поиска. В него вводите необходимый корень слова. И дальше нажимаете Enter до тех пор, пока не вернётесь к первому стихотворению, содержащему нужное вам слово.

Стихи из стоп-листа (http://www.nika-stihi.ru/forum/index.php?topic=17152.0) подборок не участвуют в конкурсе.

После того, как наберется 11 текстов, прием стихотворений завершается, и к игре прикрепляется опрос. Если 11 текстов нет после 23 часов понедельника, уже принявшие участие в игре авторы могут принести по второму тексту.

дети Эйнштейна

Вылупляются из ракушек.
Смотрят на мир, как на шар воздушный.
Можно подкинуть, можно прижать,
можно в зелёной траве лежать,
шар зажимая между коленями.
Мы, говорят, песня глинтвейна!
Мы, говорят, дети Эйнштейна!
Дети востока и Мадагаскара!
Стылого севера, западных улиц!
Нитку от шара накрутим на шею
или на указательный палец,
или совсем заберёмся внутрь шара –
можете думать, что мы потерялись
или свихнулись!..

Глупые, глупые… Пятится время,
век вылезает из кожи и платьев,
рвётся сюжет, каменеют растения –
не улетайте!..
Слишком уж просто… не слишком ли просто?..
Кто там кого над землёю подбросил,
взял на слабо и оставил под током,
вот вам клубок нашей ниточки шёлковой,
что ваши шарики, что ваши омуты,
плётки да пряники – вот наши опыты,
нет, не теряйтесь и будьте на линии –
мало ли, мало ли сдвинуто, вынуто,
дети Эйнштейна в психических клиниках,
песни глинтвейна давно уже выпиты,
думы мятежные – кто их услышит?..
Север безбрежен, восток неподвижен.

Гертруда

Не тки бинты, Гертруда,
Ты из моих седин.
Ведь ты одна покуда,
Я без тебя один.
Одежду древних мумий
Не сматывай в клубки,
У тихого безумья
Неспешные шаги.
Увянет бархат кожи,
Побитый пылью лет,
Никто сплести не сможет
Дневной и лунный свет
В коротенького платья
Волшебный крепдешин,
Чтоб было, где упрятать
Ранения души.

Платье в горошек

За окном осенним хмурится небо,
Ветер мокрый пусть листья ерошит,
только я нарушу форму сонета
и сошью себе платье в горошек.

Будет сниться мне зелёное лето.
Будет в травах медово, звеняще.
Зазвучит, поманит голос кларнета -
как и не было погоды болящей.

Из улыбок соберу я букетик,
а потом их дарить буду щедро.
Кто горошек мой запомнит, приметит?
Кто отыщет в осеннем крещендо?

синебородое

              "Ласковой душе - железное платье..."
                                                     БГ


опять я пытаюсь себя приучить
не думать, не верить, не помнить.
но снова звенят запасные ключи
от самой заветной из комнат,
в которой... не надо бы лучше! уймись!
не смей! образумься! опомнись! -
взывают и жизненный опыт, и смысл,
и синебородая совесть.

мне герцог рассудок в который уж раз
грозит небывалою карой:
и ключ запасной навсегда отобрать,
и платье железное справить.
напялить и наглухо, встык, заковать,
чтоб не вырывались наружу
бредовые, настежь больные слова
к тому, кто здоров и остужен,
кому не нужны песнопенья ничуть...

...но снова открою я двери
и хлопну тихонько тебя по плечу -
чтоб помнил, чтоб думал, чтоб верил.

Портрет

Обуглился портрет. Перекосилась рама.
Но всё же разглядеть черты немудрено.
Внушили Вам сидеть естественно и прямо.
А Вам бы в сад гулять. Наскучило давно
Позировать ему. Под взглядом, как под дулом.
Вы молоды совсем. Не больше двадцати.
Румянец на щеках. Мальчишеские скулы,
Заточено остры. Нет нежной красоты.
Но так жива душа, что даже гарь не скрыла
Распахнутось её в сияющих глазах.
Сирень после дождя так светится игриво.
Застыл каприз (когда?) в алеющих губах.
Цвет платья выбран – синь. И платиновый локон,
Спадающий на грудь сталистою змеёй
Всё выдаёт Ваш нрав – лукавый и жестокий.
Ваш мир не знает «нет». Жизнь кажется игрой.
А мне смотреть сейчас в чердачное оконце
И думать о дождях, не помнящих весны.
О том, что Ваш портрет не видит больше солнца.
Что всё проходит здесь и исчезает в сны.

Цветные лоскутки

В иголку нить продета,
шей-пошей
из разных лоскутков картинки детства
и ярких тканей жизни не жалей,
чтоб в платьица цветочные одеться.
Семь раз уже отмерено, крои,
режь эти ткани, шей, иначе кто же...
Как будто все печали - не твои,
как будто и не ты была в них вхожа -
по горло в воды горькой нелюбви,
одета в  мешковатые, на вырост,
чужие платья. Не было, сорви,
по росту шей, чтоб радостно носилось.
И в этот незатейливый обман
легко шагнув, как в сны цветные ночью,
оглянешься назад, а там туман,
всё утонуло в мареве молочном...

Я шью-пошью и знаю: оберег
самой себе я (не нужны иные),
и, вглядываясь в воды прежних рек,
я вижу только камушки цветные.

Ты приходила без этюдника

Ты приходила без этюдника
В зеленом платье голубом.
И мир сливался чудо-юдненько,
И мысли парились столбом.
Ты приходила без салатницы.
Катаясь белкой в колесе.
В своем зеленом синем платьице
По четвергам и воскресе...
Ты приходила. 
Муза тертая.
И, составляя график слов,
Двумя уставшими кроссвордами
Мы спать ложились в семь часов.

Скамейка в парке

Я в этом парке у дорожки стою уже десяток лет. Какие видела я рожи, какой выслушивала бред...
Пусть речь плетётся кружевная, мне мысли задние слышны. Ведь я вас всех отлично знаю, увы, с пикантной стороны.
Клянётся он в любви до гроба и в нежной страсти неземной, а завтра здесь гуляют оба: она - одна, а он - с женой.
Ночами я служу кроватью для старых парковых бомжей, и с их засаленного  платья ползут по мне армады вшей.
А сколько вырезано шрамов на мне ножами всех мастей: родства не помнящих Иванов страшит забвение людей.
Скриплю, кряхчу, частенько мокну, а всё же радостно весной, когда распахивают окна седые тучи надо мной.
Бездумно бродят по дорожкам, ловя весенние лучи, шальные мартовские кошки, бренчат бутылками бичи.
Слегка подсохшие за зиму, светлы и ангельски легки, садятся и проходят мимо пока живые старики.
И обо всём на этом свете они неспешно говорят: о президенте, диабете, оценках маленьких внучат.
А те влетают с визгом в лужи,- взъерошены, как воробьи, и значит, всё не зря, всё нужно: и парк, и реечки мои.
И снова будут тополь клейкий и гроз весенних звонари…
Да, я - скамейка, лишь скамейка,
а ты со мной поговори…

Лишь бы не оглянулась

«После» не наступило, а в этом смысле
игры в любовь ведут к окончанью света.
Если «всегда» с тобой – значит время жизни.
Если «потом» - конец твоего сюжета.
Чёрная птица. Что она может в море?
Белая птица. Что она хочет?  Знать бы. 
     Если бы вам строптивости меньше в споре.
Если бы ты хоть раз подарил ей платье.
Алое, как закаты  над тихим  садом.
Белое,  словно пена морская. Или… Синее…
Только всё.  Ничего не надо
ей от твоей продуманности и стыни.
Не потому что ты...  Потому что слишком.
Слишком хорош и плох… Слишком скромен\дерзок.
  Осень с ума сходила от слов мальчишки.
Испепелило счастье  от солнца срезом…
Только обжечь глаза. Белоснежно-ярко.
Можно потом алмазные гвозди в руки. 
Царским не очень радовалась подаркам. 
И понимала - игры богов от скуки.
Правда горчит полынно.  Твердить бы:  «Знаю».
 Ты подарил ей больше, чем платье – юность.
Но сколько можно нервно ходить по краю.
Ты отпускаешь. 
Лишь бы не оглянулась.

шуршание змей
так по тонкому звуку
ты улыбки
примеряешь к каждому платью
а к ночи снимаешь уставшие лица кукол
ты заходишь сияя
как будто
расточая объятья вокруг
время суток децембер
в разрезе юбки
морок французских кружев
мне темно почему я не верю
этому блеску
снаружи

а заходит она и с нею свет
и даже непогода и шорох твоих лиц
её морщина через весь лоб
и горчинка у рта
не искажают небо
серебристых птиц
она заходит а с нею трели

солнце во все глаза

и я просыпаюсь
потому что время суток
апрель

Как хороша ты в платье белом

Мечтаю сливочным поленом
Рахатить сахарный лукум.
Как хороша ты в платье белом
Приходишь мыслями на ум:
То таешь облачным зефиром,
То лепишь образы тепла.
...Я спал один в пустой квартире
(Ты козинаками гребла).
Так мы в любви и утонули.
Cтоит нетронутым щербет.

Зашел сосед. 
Принес пилюли.
А молока неделю нет.

НИКА

Кто там?

О, белый беретик во мгле снегопада!

Валентин Берестов
----------

Снег выпадал, засыпал, конопатил.
В шкаф убирались короткие платья.
Воздух крутился, как взболтанный ложкой.
Чёрная речка, метель и морошка…

Снег выпадал. Уходила эпоха.
Изобретались то бомба, то порох,
и по рецептам была марганцовка.
В чьём-то романе взрывалась концовка.

Снег выпадал. Выпадала разлука.
Мальчик крылатый, стрелявший из лука,
долго курчавой качал головою,
глядя, как мучились раненых двое.

Снег выпадал, не давая упасть им, –
только скользить по границе со счастьем.
…Что там мигает вдали, как лампада?
Кто там идёт по путям снегопада?

Может, разлука, а может, эпоха.
Может, любовь, без которой всем плохо.
Хрупкая девочка, белый беретик.
Дайте ей пить, если кто-нибудь встретит…

4…  5… 6

1, 5, 10

2, 4, 6

5, 8, 11

6, 9, 10

1, 7, 10

1, 4 и 7

Добавьте сюда голосов, а то аж четыре победителя намечается!

4, 9, 10

5  7  10

Галия, с победой!!!

Лиля, спасибо!

И я поздравляю!

Галия, с победой!

Спасибо, Док и Алабай!

Галия, поздравляю!

Галия, с победой!

Наташа, Клава, спасиьо!

ура) мне это стихо больше всех... я его уношу к себе в папочку любимых)
поздравляю, Галия.