Фотостихо 102 - полутона красного

Тур, на мой взгляд, получился удачным - прямо начиная с его названия. Потому что даже если бы картинки не было, название будоражит слегка

У Юкки меня покорило начало стихотворения, но разочаровал конец. Начало - супер:

Ты помнишь, была весна и цвели фонари.
На крыше сидело солнце. Болтало ногами.
И брошенный в небо взгляд расходился кругами
По вымытым окнам. Выкинув снежный парик,

Ерошили ветры ежик зеленой травы
И дули в затылок снам, разливаясь покоем
По телу, но я не знала еще, что такое
Любовь и тебя еще называла на «вы».

А дальше... то ли Юкка не захотела нам рассказывать, что было дальше. То ли нечего рассказывать Sad

Но как-то шарик сдувается. Ну, разве это концовка для такого мощного, полной грудью дышавшего в первых 8-ми строчках текста:

Ты помнишь весну? Наверно, уже слишком поздно
Для воспоминаний. Август. Ни слова в ответ.

Sad

Алабай изящно обыгрывает в своём варианте то, что пмейзаж на картинке - московский, а цветы сверху свешиваются цветут какие-то японские

Это – Сретенка, не Япония.
Здесь мы встретились, он, и ты, и я.
И светили нам цветом розовым
Ветви сакуры меж берёзами.

И - дальше две строчки, благодаря которым стихо имхо можно считать состоявшимся даже, если потом пойдёт про Антарктиду:

И узнали тогда мы, больно как
Быть углом любым в треугольниках.Голосовала за

Дальше у Линкс:

На скамейке цвета клюквенного морса

Под березой цвета плавленного сыра

В небесах разлили йогурт от Данона
С добавлением клубники, по канону.

И мне, так же, как рациональному герою её стиша, немного не по себе от этих кулинарных сравнений. Но текст весёлый, шуточный, собрал много голосов.

У Орандж - красивое стихо, пронизанное тонкой эротичностью:

В меня ворвался мир
Безудержной весною.
Шёлк кимоно струился,
касался тела,
И слышались шаги.
Микадо не спешил,
Дул ветер, пеленою
срывал цветы,Бросая лепестки.

Лунный Игрок написал стихотворение о двух привидениях. И оно показалось бы мне интересным, если бы не было нафаршировано штампами:

Как счастлив видеть Вас на нашем старом месте!
Вы помните, как много лет назад мы вместе
здесь столько вечеров чудесных провели?

...тротуар в засохших пятнах крови,
пролившейся в семнадцатом году.

...режущий глаза неон элитных новостроек.

Ну, и в конце умилённое:

Московский старый дворик...
добрый дворик,
наверно, еще помнящий Москву.

У Анты имхо вышло бы отличное ироническое стихо, если бы герой на ходу не одевался, а раздевался:

я с рейса, в темных джинсах, с рюкзаком,
бежала наглядеться, налюбиться!
метро. бульвар. скамейка под окном.
ждала. и ты выскакивал из дома
навстречу, одеваясь находу.

У Патриции не о Москве. А о Питере, который перетекает в Париж. Но не слишком убедительно. И над всем этим витает запах Hugo

Ушёл, терпение оставив на скамье
и запах мной подаренного Hugo.

- Скажите, как пройти на Невский?
- Не спеши. Ты, девушка, не в Питере – в Париже.

Вариант Драгомана, как всегда, энциклопедичен и витиеват

Но в нём есть приятный образ, возвращающий читателя от атак синергетического кодо и рискованных игр голубого и розового на милую землю:

Чтоб избежать обычной давки,
Фонарный столб гвоздем прибит,
К земле с пустующею лавкой.

А больше всех прочих мне понравился вариант Книгочеи - нежный, страстный и дерзкий, как праздник. Его можно цитировать целиком, но процитирую только концовку:

Вечером влюблённых, наконец, дождётся эта скамья, обернут в шелка эти листья. Вишня разольёт, не скупясь на грёзы, в терпком воздухе призрачный аромат. Прозвучат аккорды незнакомых миру нежных сонат, строки страстных, трепетных писем. Их читая вслух, замерев от счастья, город наш вместе с нами сойдёт с ума.

На этом приятном прогнозе позвольте завершить данный обзор!