Конкурс-подборка 86. Стороны света

[Ника]

Собираем до полудня следующей субботы, 9 июня 2012 г. в этой теме свои стихи, не важно, когда написанные и где опубликованные, содержащие слова СЕВЕР, ЮГ, ЗАПАД, ВОСТОК и однокоренные.

Пользуйтесь программой Иеронима:

http://www.nika-stihi.ru/cgi-bin/allverses.pl

Лимит на количество стихов от одного автора - ЧЕТЫРЕ стихотворения.

Не забываем про Стоп-лист:

http://www.nika-stihi.ru/forum/index.php?topic=17152.0

Жюри этого конкурса: Галия, Алабай и я, Ника. Члены жюри здесь, в теме назовут по 5 стихотворений*, которые они считают лучшими в получившейся подборке. Одновременно будет идти в течение 6-ти дней обычное наше голосование***. Каждый голос жюри приравнивается к трём баллам. По окончании голосования голоса жюри и голоса "болельщиков" суммируются***.

Голосование участников - обязательно. Непроголосовавший участник победить не может, даже если наберёт больше всех баллов.

Стихи членов жюри могут участвовать в конкурсе, но, естественно, голосовать за себя судья не может - так же, как и голосовать в данном опросе никто из членов жюри не будет.

Новое стихотворение - новый постинг.

* если стихов будет много, квоту расширим, т.е. жюри будет голосовать за такое же количество стихов, что и все остальные

** голосование будет, как всегда, совершенно прозрачным. Т.е. каждый голосующий (кроме жюри) и нажимает кнопки и называет в своём постинге варианты, которые он выбрал. Представители жюри вывешивают шорт-листы, НЕ нажимая кнопок. Просьба к жюри  - обязательно указывать номера вариантов.

*** Побеждает не ПЯТЬ АВТОРОВ, а ПЯТЬ ВАРИАНТОВ. Т.е. если наибольшее количество баллов набирают стихи Иванова, Петрова, Сидорова и ДВА варианта Соколова, то в жюри попадают Иванов, Петров, Сидоров и Соколов, хотя их не пятеро, а четверо. При малом количестве вариантов, участников ИЛИ ГОЛОСУЮЩИХ выбираем ЧЕТЫРЁХ победителей.

[Ника]

Не Бологое

Когда чернеет полоса – и вдруг мы в ссоре,
тогда несёт меня лиса за сине море –

в какой-то дом, в какой-то сад, в сплошную осень
несёт, несёт меня лиса, но день несносен:

в нём и стихи, и я сама – в вине, в опале.
Зачем мне посох и сума? Я засыпаю.

Тут надо попросту глаза зажмурить крепко –
и унесёт меня лиса за сине небко,

где я сниму с себя «нельзя», как пальцы с горла…
Спрошу, проснувшись, оглядясь: «Не Бологое?»

И в тот ли мы броневагон с лисицей сели?
Нам быть пора бы в Бологом. Хочу на Север –

на лейтенантовом мосту, чугунном, пыльном,
я превращусь сама в лису и стану сильной –

сильнее всех подводных лис и крепче тросов.
И тут уж злись тогда, не злись – я не расстроюсь.

Пусть я – Кунсткамеры краса, уродец в спирте,
неси, неси меня, лиса, отсюда в Питер.

Несёт, несёт меня лиса за сини горы.
Вокруг то степи, то леса. Не Бологое.

[Ника]

Гюльчатай

Не эфир, не зефир – ей угодно глотать самум!
Гюльчатай, выходи из пустынь своей песочницы.
И стихов ты ему не читай, возьмись за ум,
чтоб не быть без ума!
Отвечает она:
– Не хочется.

Гюльчатай, здесь уместен торг, а не твой восторг.
Гюльчатай, закрывай скорей обратно личико
и бросай эти игры  в гарем, в свободный Восток,
в дочку-матерь!
Но нет.
Она лепит ему куличики.

[Ника]

Востфак ЛГУ, отделение История Турции

Ах, восточные переводы,
Как болит от вас голова!
(А. Тарковский)

Зачем меня – не плавную, а резкую –
учили благозвучному турецкому,
напевному, немножечко гортанному,
с языковыми безднами и тайнами?
Зачем меня – не сильную на голову –
так мучили арабскими глаголами?
И даже под гипнозом иль под маскою
наркозной
мне уж вязь староосманскую
не распознать:
нет в черепушке места ей,
хоть эту вязь читали мы семестрами!
Но на зубах пирожными песочными
скрипят порой созвучия восточные.
И – вовсе не похожая на пери –
я
всё помню про Османскую империю…

[Ника]

Приём

Веки мои позабыли тушь –
ты принимаешь меня как есть.
Женщины скажут: «Какая чушь!»,
ну, а подростки: «Какая жесть!»
Годы идут, а дела стоят.
Ныне и присно, вчера и впредь
ты принимаешь меня, как яд, –
яд, чтобы жить, а не умереть.
Просто иначе – как душу вынули…
Просто по тем проводам, что в инее,
или по почте беспроводной
передаётся: «Приём! Приём!»
Так и общаешься ты со мной.
Против приёма бессилен лом.

Ты мне звонишь, как звонят «ноль-три»,
я отзываюсь, как «ноль-один».
Ты говори со мной, говори…
Летом, тоскующий в толще льдин,
бросишь на отдыхе, на югах,
взгляд во взволнованный водоём.
Слабость почувствуется в ногах.
Но из пучины звучит: «Приём!»
Я – твоя служба «девять-одиннадцать».
Видишь, теплеют ладони льдистые?
Видишь. Но думаешь о своём:
«Тёща, свояченица и тесть»…

В воздухе реет: «Приём, приём!»
Я принимаю тебя как есть.

[Нэля]

мышонок по имени Костя

через луг незнакомым маршрутом
шел мышонок по имени Костя
взяв с собою ванильный сухарик
и магнит, что на север  тянул

а  чево мне тут делать на юге
думал Костик любимую думку
кот зовет меня  аборигеном
ни кола у меня ни двора

ну а так я хоть север увижу
или в шведских  лесах окопаюсь
или сырный заводик открою
там посмотрим  как дело пойдет

надо жизни серьезной понюхать
респектабельным стать и солидным
обрасти бородою густою,
а усы у меня уже есть

шел  пиная душистую кашку
и рубя одуванчикам бошки
и показывал верхние зубы
если слепень к нему подлетал

и насвистывал песню туриста
где «берем мы с собою собаку,
обезъянку, чижа, попугая»,
(но кота заменял на крота).

****
я слыхала что стал он голландцем
не летучим, но все же голландцем
написал пять томов мемуаров.
Мышкин К.  Не читали еще?

[Нэля]

кто в башне живет?

Читая Сержа Берегова,
(его парижские раздумья)
я призадумалась: «А кто вот
живет в различных башнях мира?»

В Биг Бене – Беня Гулливеров! –
прямой потомок Лемюэля,
он там охранником на башне,
по совместительству-хирург.

Хоть Беня среднего росточка,
но он-то думает иначе!
и ходит в башне, пригибаясь,
чтоб потолок не зацепить.

А в башне Эйфеля, конечно,
полным-полно французских эльфов,
они прорыли ход подземный,
чтоб лазить в Лувр по ночам.

Набив карманы светлячками,
они толпятся у Джоконды
и говорят : «Какая прелесть!
Да Винчи всё же был гигант!»

В Пизанской башне, ясно дело,
живут пизаны-партизаны,
они с войны там окопались,
у них и пушки даже есть.

Часть их озлобилась от немцев
и башню к северу толкает,
но группа "Юг" не дремлет тоже -
сейчас у них, кажись, ничья.

Теперь Спейс Нидл, что по-русски
Игла Космическая вроде.
Ну, с нею никаких секретов:
там НЛО-шников гараж;

Летают – головы морочат
умнейшим людям на планете,
раз в год кого-нибудь воруют,
чтоб интерес подогревать.

А вот Останкинская башня-
не по моим зубам орешек:
Останки, что в неё забились-
-они .. кого или чего?

[визочка]

Южный город

Южный город, уютный и маленький,
Призывает к себе неустанно
В марте свежестью первой проталинки,
В мае буйным цветеньем каштана.

Ввысь вздымает душистые свечи он,
Чтобы в юность вернуться нежданно,
Чтобы вспомнилось гаснущим вечером:
Мне – пятнадцать. Стою под каштаном

И молюсь перед белыми свечками
С розоватым отсветом пламени,
Чтоб любовь была первая вечною,
И молитва всю жизнь вела меня.

Как последней инстанции истина,
Остальное же всё - суета нам.
Храм любви самой первой-единственной,
Город в свечках цветущих каштанов.

[визочка]

Я тебя любила

Я слышала тебя давным-давно.
В других столетьях? На другой планете?
Я понимаю, это глупо, но
не справиться мне с наважденьем этим.
Я видела тебя в других веках.
Схожу с ума, иль это вправду было?
Всё захлестнула времени река,
но ясно помню: я тебя любила.
Других созвездий полыхал узор,
и солнце там на западе всходило...
Всё канет в бездну, превращаясь в сор,
но искрой вспыхнет: я тебя любила
в сиянье звёзд и в пламени костра,
в сверканье снега ночью этой стылой.
Века назад, а может быть, вчера,
но это правда: я тебя любила!

[Галия]

роза пустыни

в вечерней задумчивой сини
в саду молчаливых камней
солёная роза пустыни
цветёт на восточном окне.
мне кажется, это не камень, –
застывшие слёзы морей.
и между её лепестками
песок серебрится…
согрей
в ладони ледышку пустыни,
на память возьми обо мне.
ты видишь, мерцает и стынет
немая вода в глубине.
я тоже не камень, не камень...
однажды во тьме оживёт –
согретый твоими руками
цветок, а не каменный лёд.

[Маша Махова]

умноженное на

Да и не сказал ничего в ответ,
лишь рукой погладил по голове,
улыбнулся искренне, как умел
и ушёл по листьям в свою метель.
Встречи, как и не было  (север, юг…)
больше не потребуется разлук,
больше не захочется вдаль бегом,
и не напророчится ничего.
Смолкли и осунулись дни, темно,
долгою да лунною будет ночь,
дымными и длинными будут дни,
нитью паутинною, тиной ли…
А под ветром спутались мысли все,
позовёт ли голос к живой росе?..
Ничего не вижу в ночах тугих,
только слышу, слышу его шаги.

[Маша Махова]

человек, который...

Человек, который любил и умел летать,
сел в обычный поезд, решив убежать от дел.
Поскорей бы осень, он снова начнёт писать,
он себя расслышит, расслышит себя в дожде.

Он войдёт в тот город, (в тот сад, в тот далёкий сон),
где цветы и травы, и жив ещё старый дом,
и, как будто в детстве, опять рассмеётся он,
и покормит белку, раскрыв ей свою ладонь.

Человек сел в поезд, взял чай и открыл окно.
Ночью вышел в тамбур и в тамбуре закурил.
Поезд шёл туда, где он не был давным-давно,
поезд шёл на север, туда, где он раньше жил.

Там его любили и помнили много лет,
там, наверно, мама колдует над пирогом,
а отец, как прежде, наверное, чинит свет,
и ругает власть, хоть она уже ни при чём…

И мелькало время, раздвинув цветной экран,
и мелькали годы, в которых он не тужил…
Человек сел в поезд, который ушёл вчера
и в котором был он единственный пассажир.

[Маша Махова]

Гора и Север

...Гора, скажи – зачем такие песни?..
гора не скажет…  воет ветер в трубах,
и бродит дождь рассеянно и глупо,
и сердце совершенно не на месте,
и день, что был надеждою в начале,
от нас уходит, нас не замечая.

Мне снился сон, мне снился долгий север.
Качался снег на медленных деревьях,
всходило солнце гордо и надменно, 
и плыли мы, не разбирая, где мы,
под этим солнцем, над седым туманом,
раскованны, невидимы и странны…

Я помню дом, куда мы возвращались.
Заглядывал в окошко лучик тонкий,
и Бог смотрел с улыбкою ребёнка
на нас с тобой, но мы не замечали,
и будто бы замедленною лентой
вплывала осень, заслоняя лето.

Усни, мой север, властный и холодный!
Ты выбрал сам и тишину, и ноты,
и странны нам твои прикосновенья,
которых не постичь земным стремленьем
всё разгадать, но плавно и раскосо     
стираешь ты догадки и вопросы.

Листая дни, как старые альбомы,
мы ищем дом и не находим дома,
но он нас ждёт, и радостен, и светел,
печали и сомненья растворяя…
…Гора молчит, и ей не нужен север.
И нас она не видит и не знает.

[Маша Махова]

побег

А она от него бежала!.. Да нет, - оба они друг от друга бежали.
И он не знал, в какой стороне  искать её, на каком вокзале.

В ней затаился такой испуг, что не было сил говорить и спорить.
Она от него сбежала на юг, где нет его, и есть много моря.

А он бежал от неё туда, в себя, поглубже, в свои пределы.
Но там такая жила беда, там ныло сердце и всё болело.

И он срывался опять в свою пропасть и не понимал, жив ли.
И он твердил: ненавижу юг,  квадраты и глагольные рифмы.

И он то в небо её смотрел, то в параллельное шёл пространство.
И он держал себя, как умел,   за всё, за что ещё мог держаться.

А она заныривала в волну, писала маме, что всё нормально.
А ночью трудно было уснуть, а иногда совсем не реально.

Ну разве можно меня дробить вот так на части?.. – он думал нервно.
И вновь не решался ей позвонить, а она никогда не звонила первой.

И она по ночам открывала окно, ей всё казалось, что душно в доме.
И только твердила: мне всё равно, я ведь уже поменяла номер.

А он, решившись, потом звонил, сжимая трубку рукою слабой.
Потом горстями лекарства пил, и что-то ещё, и валился на пол.

И выл, и всех отрицал вокруг, и всё ему было неинтересно.                                 
А она погружала свой север в юг, но всё равно не могла согреться.

Четыре, три, два, один, прыжок. Сиди на месте и не брыкайся.
Тебе удался побег, дружок. И ей, по-видимому, удался.

[Patricia]

на Юг

Вагоны ехали на юг,
Держась за руки крепко-крепко,
Как дети, что играют редко,
И песни пели – «стук, да стук…»

Вагоны ехали, спеша,
Без проводниц и без билетов,
Оставив пассажиров где-то,
И без чужого багажа.

Их ждали жаркие края –
Сто двадцать пять по Фаренгейту,
Огнём начертанные бейты
На ржавых рельсах бытия…




/бейт - двустишие в поэзии народов востока, выражает законченную мысль