Конкурс-подборка 96. Игры на свежем воздухе

[Ника]

Тоже осень

Между дат, обозначенных
на могильной плите,
сколько все напортачили:
всех любили не те,

шли к ним в руки несчастные,
прикипевшие вдруг…
А другие, нечастые,
ускользали из рук.

Между дат, что начертаны,  –
путь, короткий, как бег.
Сколько все исковеркали
и в судьбе, и в себе!

Что прогноз скажет (метео)?
Будет холодно вновь.
Меж рожденьем и смертию
мы играем в любоффь.

Вряд ли богоугодное
что нас ждёт впереди.
Мы вернулись к исходному:
если мой, приходи.

А не мой – лучше водочки!
И сама не приду.
Хоть одну сковородочку
да скостят мне в Аду.

2006

[Ника]

Стихи без распиливания женщины

Писать стихи без расчленёнки – довольно страшно –
вот так напишешь и сияешь, как чайник медный,
а вдруг судьба отменит утром весь день вчерашний
и скажет строго: «Вы, гражданка, без документов!»

А вдруг твой Кио и не вспомнит, как сжалось время
и тихо спряталось под лавку, где вы сидели,
а вдруг не вспомнит и на круглой пустой арене
тебя разрежет вновь во имя своей идеи?

Но у него сегодня были глаза такие…
Но у него сегодня руки играли вальсы…
И ешь мороженое храбро, и шепчешь: «Кио!
Я тоже фокусник – стихи-то мои
сбываются!»

[Ника]

Стой! Кто идёт?

Как  в нас всё-таки много войны –
в наших генах, в крови и манерах.
Я хожу от стены до стены.
Тишина мне играет на нервах.
Я сама себе рота и взвод
с плащ-палаткой в малюсеньком клатче.
Я спрошу тебя: «Стой, кто идёт?»
Ты ответишь: «Свои».
Я заплачу.

Раз ты здесь, не молчи, не молчи.
А сигналь и трезвонь, и бибикай!
Пусть ладонь твоя вспомнит ключи
с инвентарной тяжёлою биркой
и трёхзначные двери весны,
нам доступные с пол-оборота…
Я хожу от стены до стены.
Что на улице белое, что там?
Снег-пластун – поперёк мостовой...
Завтра утром ты сядешь ошую
и сейчас же мне скажешь, что свой,
даже если тебя не спрошу я.

[Юкка]

Знаешь, боженька, если бы только было возможно
Выбрать рай, а не так чтоб: вселяйся в этот и баста,
А не хочешь – проваливай, - я вернулась бы в прошлое.
Я бы прыгала самозабвенно до ночи в классики.
Я бы выучила все считалки. В куклы играла.
Заплетала косички. Носила светлые платья.
Я бы книжки читала - с фонариком под одеялом.
И была бы – в раю же - по-настоящему счастлива.

…Где тот шарик, в котором душа летает на небо?
Астронавтом в скафандре выходишь в открытый космос,
А там все детворятся по-пляжному – только в кепках.
Чтобы голову не напекали мысли о «после»...

[Юкка]

В целлофановом пакете
Ветер
Нес лотерейный билетик,
Выигравший чудо.
И я целую минуту
Будто
Завороженная, следила за тем,
Как пакет превращался в медузу,
Которая плыла в пустоте.
И грустно
Было мне оттого, что все выше
Поднималась она. Цеплялась за крыши,
Пытаясь остаться, спуститься
Ко мне, оказавшись птицей.
Или, может, вновь превратиться
В целлофановый пакет, в котором носят
Мандарины осенних звезд и
Подмороженную дыню луны,
Потемневшую с одной стороны,
А потом выбрасывают. И ветер
Вырывает его из рук
Старой дворничихи Елизаветы,
Замыкая круг.

[Юкка]

Все девчонки играли в куклы, а я – в ножички.
Не поила котенка с ложечки.
Не чертила у дома мелом себе классики.
Я была не как все. Мне нравилось быть масенькой

Непоседой несносной. Нос – в небеса. Рыжая,
Я носилась как черт над крышами
Гаражей и сигала вниз с чердака дачного
Бесшабашного рая. Страха была начисто

Лишена. Ну, во всяком случае, так думала.
Хоть, вообще-то, не много думала,
Полагая, что проще жить, закосив под дурочку.
В Новый год наряжалась… главное – не Снегурочкой.

Потому ль, что снега растают, игра закончится,
И вдруг станет так страшно ночью мне
В темноте одиночной комнаты, на жилплощади,
Что другой обжита, а я – лишь ее прошлое.

[Эгон Шив]

На Марсовом поле

На Марсовом поле песок - "кардинал на соломе",
Песчинкой себя ощутив в петербургской Сахаре,
Ты мимо Суворова в медном драконьем шеломе,
По ранжевым створам пылишь. На небесной кифаре

Играет вовсю Аполлон, солнце бубен свой медный
Всё драит и драит, как юный суворовец пряжку,
И отзвук отчизны далёкой, святой и победный,
Ты в воздухе ловишь и шаг замедляешь врастяжку.

Глядит померанцем напротив Михайловский замок.
"Во славу России история чертит скрижали..."
И где же те черти, что славу её умножали?
Картины минувших побед не удержит подрамок.

[Эгон Шив]

Поездки на Пафос
(на Кипр то есть)

Мы очень боимся пафоса. Мы прячем слова под асфальт.
Когда они изливаются полночной лиловой явью,
То в каждом играет срипочка и прорастает альт,
Созвучно с небес взошедшему звенящему разнотравью.

И слово рождает облако, ручей и желанный дом,
Где стены, почти что круглые, уходят куполом в небо,
И солнце лучом расплавленным, синее на золотом,
Святые рисует руны, бросая то в жар, то в трепет.     

И если забыть о Пафосе, о том, что везде вода,
Что каждый – Мазай, и зайчики не знают, как плавать кролем,
То эти поездки редкие отсюда и в никуда
Отравленные романтики зачем-то зовут "любовью".

[Эгон Шив]

мы поздние цветы асфальта,
кругом тимьян, чертополох,
мы - мальденштейны, мы - базальты,
и мы об стенку как горох.

мы лилии лиловой масти
мы пинии на склоне гор
мы при разбойнике Дамасте
легко легли бы под топор

крепись, придёт другое лето,
скрипи под нами, колесо,
танцовщики кордебалета
играют в салки и серсо.

[Эгон Шив]

Вымахали дни, померкли стены,
Отраженья тоньше, невесомей
пеленой покрыты мизансцены
в полутьме страданья и измены
Лишь в саду играет песня "Сольвейг".

Рампа освещает дом, скамейку,
Сложное сплетенье кракелюров,
дворник Рафик носит тюбетейку
в пять метёт уснувшую аллейку
а жильцам совсем не до амуров.

Спят качели, а окно закрыто
на зиму закрыто и на стужу
жизнь сметает партитуры чьи-то
и слова мелодии забытой
просятся и просятся наружу.

[Patricia]

нью-Ливингстон

Можешь заставить играть неуклюжего лебедя
в тесных пуантах. Я буду прекрасной и трепетной,
и убедительной для режиссёров и зрителей.
Можешь продать африканской колдунье как курицу
для церемонии вуду. И буду я умницей –
странной, общипанной птицей, безгрешной, стеснительной.
Можешь отдать подсадной куропаткой охотникам,
чтоб расстреляли без промаха в красном питомнике,
для дальнозорких я стану мишенью значительной.
Можешь заправить опилками гадкое чучело -
для любопытных юннатов, чтоб птичек не мучили.
Но ты не сможешь обрезать полётов стремительных
нью-Ливингстону. Ползи по дороге, рептилия!

[Patricia]

Мельница времени

Крошила время как капусту,
Ломала вечность как пружину,
И ветру голову вскружила
До осознания,  до хруста.
Скрипела громко и фальшиво
На радость старым шестеренкам,
И вспоминала как девчонкой
Играла в куклы с грустным Шивой.
Была стихиям не подвластна,
Чертила крыльями окружность,
Пока  не стала муленружной –
Смешной, кокетливой и красной…

[Patricia]

Командировка

Багаж потерян на вокзале,
и поезд ищет остановку,
а пассажирская массовка
играет с чехами в финале.
Звонки, часы, билеты, рейсы -
смешалось так, что нужно к людям,
лишь время мчится безрассудно
по тонким строчкам чьей-то пьесы:
рассвет - на станции «Коломна»,
закат – на родине узбеков…
И только старая газета
напоминает мне о доме.

[Ника]

У нас 42 варианта от 12-ти авторов.

В жюри может войти 4 человека (при нормальном количестве голосующих).

Голосовать можно за 6 вариантов, обязательно вывешивая шорт-лист и нажимая кнопку в голосилке (кроме членов жюри, которые кнопку не нажимают. Их голос приравнивается к трём голосам). Жюри - Симамура, Маша Махова и Лузина.

Прошу голосовать.

[Ника]

1. Да никогда! (Лузина)
6. лунное (Галия)
19. Я куплю завтра грабли... (alabaj)
25. немного музыки и снега (Маша Махова)
34. В целлофановом пакете... (Юкка)
40. нью-Ливингстон (Patricia)