Конкурс-подборка 99. Пусть я впадаю, пусть в сентиментальность и грусть...

[Patricia]

Что надеть?

 Недоставало грусти и тепла
 в обширном, но не модном гардеробе,
 и выбор, вроде, есть и молью, вроде,
 не съедено полтонны барахла…
 Зачем мне передаренная грусть?
 Грустят в поэмах осени поэты,
 грустит забытый фантик от конфеты,
 грустит на дне корзины мокрый груздь,
 и даже знать не знают про меня,
 про шкаф раскрытый сильным ветром настежь…
 И только мысли «Что надеть в ненастье?»
 не греют на задворках октября.

[Patricia]

Мельница времени

 Крошила время как капусту,
 ломала вечность как пружину,
 и ветру голову вскружила
 до осознания,  до хруста.
 Скрипела громко и фальшиво
 на радость старым шестеренкам,
 и вспоминала как девчонкой
 играла в куклы с грустным Шивой.
 Была стихиям не подвластна,
 чертила крыльями окружность,
 пока  не стала муленружной –
 смешной, кокетливой и красной…

[Patricia]

Париж

 Потерянный друг мой, давно в облаках паришь,
 любуясь на крыши берлинов, варшав и праг?
 Заплаканный город и грустный ненаш Париж,
 подставил ладони и дождик забрызгал мрак.
 Ты сверху  увидишь - пошире раскрой окно:
 париж как париж, горожане спешат домой,
 таких городов на планете полным полно,
 да только не будешь в парижах ты жить со мной…

[Галия]

зеркало

как вызревающий нарыв,
как притаившийся вулкан,
цветок дурманящей хандры
пускает корни вглубь зеркал.

ростки опутывают дом
и оплетают руки мне…
и только в зеркале одном
еще есть золото на дне.

ещё там светится овал
лица, любимого тобой.
ещё мне слышатся слова,
в себе таящие любовь…

я, как в себя, в него смотрюсь,
не дам хандре в нём расцвести.
а если есть на донце грусть,
ты за неё меня прости.

[Галия]

дорожное

путём окольным еду
бесслёзно налегке
какие нынче беды
со мной накоротке

путём окольным – мимо
поскольку не к тебе
как странно я хранима
любой из этих бед

без радости и грусти
спокойно руль держа
когда внутри так пусто
и ничего не жаль

[Галия]

день

пропитан грустью день медовый
и недолатан, недошит,
в петле опасных недомолвок
слезою в горлышке першит.
а миг непролитого стона
как дождь, идущий cтороной,
плывёт иглою граммофона
в ознобе музыки иной
по закоулкам сирых будней,
по круговой канве разлук.
а мы с тобой в силках июля
стоим, не разнимая рук...

[Галия]

Лист

и шёлк, и кашемир, и обморок батиста,
и холод, и тепло, и нежность, и хрусталь…
под музыку души маэстро Франца Листа
врастаю в тишину… и цвет у слова «жаль»
я вижу, снизошло, но робко и невнятно…
в нём жухлая трава и небо за окном –
набрякшее дождём, и сплошь –
в чернильных пятнах,
и жёлтая листва, и осень, как на слом
идущее жильё, и сомкнутые ставни –
крест-накрест… в никогда, в небывшее пути…
что хочешь, забери, а музыку оставь мне,
и тонкий шёлк тоски, и тихое «прости».
оставь мне слово «жаль» с оттенком терпкой грусти,
печаль мою и сны, а солнце забери.
молчи во мне, молчи, и горести отпустят.
когда играет Бог, не говорят цари…

[Ника]

Кефир и Боржоми

Нам поздно с тобой пить кефир и боржоми,
но рано – цианистый калий.
Всё вышло сильнее, острей, обнажённей,
чем то, чего ждали-искали.

Картинка с трудом умещается в рамки!
Перечит традициям жанра…
Летят наши строчки, как птицы-подранки
над лесом, объятым пожаром.

И нам на пожаре и ярко, и сладко,
а изредка – страшно и больно.
И ампулы с ядом зашить за подкладку
давно уж пора бы обоим.

Лишь тот, кого ловят, становится ловким
и учится жить по легендам.
Мы пишем друг другу такие шифровки
(завидуют Штирлиц и Бендер)!

А если мы будем витать в эмпиреях,
хитры и разумны не будем,
от нас отшатнутся дома и деревья
и самые близкие люди…

Нам поздно, нам поздно – боржоми с кефиром,
и всё это –  только цветочки…
Шифровки, как птицы, летят из эфира –
(по нескольку слов через точки) –

они о любви и немного о грусти.
Коль станет немыслимо туго,
две ампулы с ядом мы раз! и раскусим,
и сразу умрём.
Друг без друга.

[Ника]

Полнолунные сны

Часы опять стучат в моём виске,
а в сердце надрывается будильник.
Я, как бычок, шагаю по доске.
Мне кажется, сегодня – по гладильной.
На ней стоит и пыхает утюг.
И с ним бы надо как-то разминуться.
А Дед Мороз уехал в свой Устюг,
и яблочко катается по блюдцу,
и блюдце превращается в экран,
чтоб показать тебя – в турецких шортах,
твой стол, где что-то красное – икра?,
твоё окно в невидимых решётках…

Ну, хватит, поглядели – и домой.
Сама боюсь таких телепортаций.
А Дед Мороз вернётся. Но зимой.
Кончается доска, поздняк метаться.
Сейчас через утюг перешагну
и хитро из розетки выну вилку.
Окно прикатит яблочко-луну.
Никак я не смирюсь и не привыкну,
что ты так далеко. Что мы должны…
А впрочем, чушь. Бычок – такая птица,
что нечего грустить. Но мне не спится.
Не спится мне – от полноты луны.

[Ника]

Арбуз!

Надеюсь, я не ошибусь –
день будет солнечным и новым!
…Ко мне вчера пришёл арбуз –
большой, восьмикилограммовый.

Чуть кособок, но крепкотел,
обжорства символ и транжирства,
он на седьмой этаж взлетел
и на столе расположился.

Так подсказал рисунок звёзд:
хоть это время и обуза,
ты ехал мимо и завёз,
решив: ну, как я без арбуза?

Был вечер пуст и одинок,
но притворялся только грустным:
я полосатый глажу бок –
дарёный, матовый, арбузный,

на ощупь гладкий, словно шёлк.
Что мне духи, цветы и бусы?
Как хорошо, что ты зашёл!
С арбузом – или без арбуза.

[Ника]

Притирка

Его жена была по духу скульптор.
Неплохо. Есть ведь даже жёны-пилы.
Она-то нет! Но каждым божьим утром
она его по-своему лепила.
И лишнее всё время отсекала.
Уверена была: не сделать хуже.
И как тесал полено Папа Карло,
вот так она обтёсывала мужа.

А он считал, что это всё притирка,
что ничего, что значит, так и надо…
Но взял и полюбил артистку цирка,
которая ходила по канату.
Когда он к ней пробрался за кулисы,
не замышляя глупого и злого,
так осветились у обоих лица,
что улыбнулся грустно мудрый клоун.
И началось и, кончиться не в силах,
поехало-пошло с той самой даты.
А дома всё жена его лепила,
упорно улучшая результаты.

Но как-то раз она сказала мужу,
в какую-то тяжёлую минуту:
«Молчишь? Ну, что ж, молчи. Кому ты нужен?!»
И он спросил: «А вдруг сгожусь кому-то?»,
прервав их спор – не слишком важный, старый…
И, не назвав причины и мотива,
вдруг вышел вон, на тумбочке оставив
комплект ключей от дачи и квартиры.

[визочка]

 Я с тобой покачалась бы в лодке...

Снова в голосе грустные нотки -
За короткое счастье расплата.
Я с тобой покачалась бы в лодке
На реке, золотой от заката.

Пробивается солнечный лучик,
Свет прощальный с небес нам бросая.
Ты по-прежнему самый и лучший.
Это я, как всегда, не такая...

[визочка]

Ягоды рябин

Подними глаза, гляди смелее,
И не важно с кем-то иль один.
В облетевшей сумрачной аллее
Ярко светят ягоды рябин.

Листьев свет потух в холодной луже,
Без листвы осенний мир немой
Ты не верь, что дальше будет хуже:
Просто хуже некуда, друг мой!

Значит, что ни делай, станет лучше,
Вверх тянись по веренице дней.
И со дна колодца обнаружь ты:
Звёзды в небе ярче и видней.

Осень и душа теперь едины,
Вместе им гореть, терять, грустить...
Хватит даже ягодки рябины,
Чтоб уже не потерять пути.

[визочка]

Всё печалится и неможется...

Всё печалится, и неможется,
И свистит судьба, словно плеть...
Всё получится, образ сложится -
Дайте мне своё отболеть!

Грусть не вечно будет попутчица.
За грозой небес благодать...
Всё исправится и получится -
Дайте мне своё отстрадать!

Ты давно не Бог, и уже не царь,
Но при встрече сердце знобит...
Всё получится и исправится -
Дайте мне своё отлюбить!

[визочка]

Время одуванчиков

Не смотри печально и устало -
Всё, что с грустью скажешь - всё не то.
Время одуванчиков настало,
Солнечных и радостных цветов.

Время гула леса, звона речки,
Трепета зелёного листа...
Мне казалось это время вечным,
Оказалось, далеко не так.

Сколько ни любуйся, будет мало -
Жизнь, прошу, не бей меня под дых.
Время одуванчиков настало,
Лёгких парашютиков седых.