Конкурс-подборка 103. Как за каменной стеной

[Ника]

Собираем до следующей субботы 9 февраля 2013 г. все стихи, неважно когда написанные и где опубликованные, содержащие слово СТЕНА и однокоренные слова.

Пользуйтесь программой Иеронима:

http://www.nika-stihi.ru/cgi-bin/allverses.pl

Лимит на количество стихов от одного автора - ЧЕТЫРЕ стихотворения.

Не забываем про Стоп-лист:

http://www.nika-stihi.ru/forum/index.php?topic=17152.0

Жюри этого конкурса: Симамура, Алабай и я, Ника. Члены жюри здесь, в теме назовут по 5 стихотворений*, которые они считают лучшими в получившейся подборке. Одновременно будет идти в течение 6-ти дней обычное наше голосование***. Каждый голос жюри приравнивается к трём баллам. По окончании голосования голоса жюри и голоса "болельщиков" суммируются***.

Голосование участников - обязательно. Не проголосовавший участник победить не может, даже если наберёт больше всех баллов.

Стихи членов жюри могут участвовать в конкурсе, но, естественно, голосовать за себя судья не может - так же, как и голосовать в данном опросе никто из членов жюри не будет.

Новое стихотворение - новый постинг.

* если стихов будет много, квоту расширим, т.е. жюри будет голосовать за такое же количество стихов, что и все остальные

** голосование будет, как всегда, совершенно прозрачным. Т.е. каждый голосующий (кроме жюри) и нажимает кнопки и называет в своём постинге варианты, которые он выбрал. Представители жюри вывешивают шорт-листы, НЕ нажимая кнопок. Просьба к жюри  - обязательно указывать номера вариантов.

*** Побеждает не ПЯТЬ АВТОРОВ, а ПЯТЬ ВАРИАНТОВ. Т.е. если наибольшее количество баллов набирают стихи Иванова, Петрова, Сидорова и ДВА варианта Соколова, то в жюри попадают Иванов, Петров, Сидоров и Соколов, хотя их не пятеро, а четверо. При малом количестве вариантов, участников ИЛИ ГОЛОСУЮЩИХ выбираем ТРЁХ-ЧЕТЫРЁХ победителей.

[Ника]

Музыка грохочущей бочки

Музыка бочки, которая мчится по склону!
В музыке – гул проводов и звонки телефона.
Птицы, деревья и камни спасаются бегством:
катится бочка сбесившимся транспортным средством,

и замирают от зависти все шарабаны…
Музыка бочки! Прекрасны её барабаны.
В бочке сидеть – это вам не сидеть в лимузинах!
Пьяницы жмутся к стене у дверей магазинных –

музыка бочки слышна только им и влюблённым –
кто ещё может лететь, кувыркаясь, по склонам –
косточкой каждой считая все ямы и кочки,
слушая музыку бочки, грохочущей бочки?

[Ника]

Вишнёвый сад

Имение прибрал купец Лопахин.
Деревьям ни за что не сохраниться.
Стук топора. Сырой щепою пахнет…
Хотели Фирса отвезти в больницу,
но впопыхах забыли – кто ж вернётся?
И, как в гробу, он заколочен в доме.
Вишнёвый сад стоит, не шелохнётся.
Не шелохнётся Чехов в толстом томе.
На то, как мы шатаемся по саду,
он сквозь пенсне взирает благочинно.
Он врач, он знает, что лекарств не надо,
что мы с тобой ничем не излечимы,
что, если ты запрёшь любовь, как Фирса,
в пустом дому, – уверен доктор Чехов –
она начнёт там в стены колотиться,
страдать: без шубы барин в ночь уехал!

Сад обречён – известно было с мая.
Диагноз ясен, неуместна жалость.
Но вишни ничего не понимали
И в белое, как дуры, наряжались…

[Ника]

человек дождя

туманом полон ров –  его не перейдешь
мой человек дождя –  как глупо и как странно –
мой человек дождя выходит из тумана
всего на полчаса –  мы так любили дождь

мой человек дождя мне что-то говорит
не разобрать: туман заглатывает звуки
и прячет от меня его лицо и руки
а дождь стучится в зонт навязывая ритм

никак не рассмотреть улыбку и глаза –
мой человек дождя выходит из тумана
за стеночку держась шатаясь словно пьяный
отдай его туман –  отдай на полчаса

верни его в тепло –  ведь он совсем озяб
лица не разглядеть– я глаз его не вижу
как было в тех стихах? «Но можно ли быть ближе»?
нет ближе быть нельзя  – и дальше быть нельзя

мой человек дождя заплачет выходя
как месяц – золотой и с ножиком в кармане –
потом он снова жить останется в тумане
а я останусь ждать на линии дождя

[Ника]

Восьмёрка боком

Пока в земле содержится вода,
деревья пьют корнями и стволами.
Любовники бывают навсегда.
На это можно жаловаться маме,
священникам, газетам, в профсоюз,
астрологам, психологам, спецслужбам.
Уже пять лет я лбом об стенку бьюсь –
бью сто из ста, посуду и баклуши,
клянусь себе, что всё, в последний раз,
но корни пьют, попробуй запрети им,
и воздух пьян, как веселящий газ,
и густ, как дым жаровен и коптилен.

Любовники бывают навсегда.
Они сплетают пальцы и легенды,
и что-то пьют – со льдом и безо льда,
впадая то в азарт, то в сантименты,
они не могут жить заподлицо
со всеми остальными… Могут лучше.
У солнца очень доброе лицо,
когда оно выходит из-за тучи
и смотрит на исходе января
на стену, где тоскливо и беспечно
царапаю я кровью: «Ты плюс я
равно восьмёрка боком, бесконечность».

[Галия]

пусть будет так...

пусть будет так: ушёл ты на минуту,
ещё свеча погасшая дымится,
ещё тепло… невыстывшим уютом
наполнен дом, и чуткая страница
вспорхнуть готова, как от дуновенья
невидимого ветра и дыханья
ушедшего всего лишь на мгновенье…
пусть будет светотени колыханье
по стенам от нечаянного вздоха
того, кто обязательно вернётся,
ведь книга недочитанной немного
на брошенной странице остаётся.
пусть будет...
недоверчивою птицей,
запутавшись в семнадцати мгновеньях,
молчишь, в соседней комнате мне снится
непрошеной весны прикосновенье.

[Лузина]

Про любовь и ковбоев

Трещины в сером небе, в стене, в земле,
Я застреваю взглядом и каблуками,
День распадаясь, катится по золе,
Сыплется в воду с шипением и шлепками.
Ты от меня всё дальше, и свист камней
Мне говорит: "Он сможет тебя покинуть"
Если бы револьверы достались мне,
Я бы тебе, наверно, стреляла в спину.
Падает, падает, падает вся и всё:
Листья, плоды с деревьев, топор на плаху.
Больше ни шагу, слышишь! Меня трясёт
То ли земной толчок, то ли приступ страха.
Всё, я сдаюсь, пусть катится этот бой,
Пусть это место трижды взлетит на минах.
Я не желаю, вон он, идёт ковбой,
Это его работа - спасать невинных...
Ты повернёшься всё же ко мне лицом,
И на моё : "я чуть было не рехнулась"
Вытряхнешь камни, жёлуди со свинцом,
Скажешь, смеясь: "У них на исходе пули.
Путь ещё долгий, ты бы переобулась"

[Лузина]

Вечер, скамья, улица

Вечер, скамья, улица,
Свет на стене фреской.
Как тебе там танцуется,
В небе, за занавеской?

Месяц на черепицу
Льет серебро ночи.
Как тебе там не спится?
Там, где не я? Впрочем...

Тени в окне мечутся
Слившимся силуэтом...
Лечится, всё лечится -
Временем, сном, летом.

[Лузина]

В доме с окнами.

Я люблю твою постель
В доме с окнами на утро,
Где оно течет вдоль стен
Неодето-необуто.
Сон до ночи отпущу.
Солнца пятнышки-котята
Ослепляют - расплещу
Утро по полу, растяпа.
***
А в моем доме окно - в вечер
И усталое солнце, лучи - стрелы
Заставляют не спать, смотреть в вечность,
Вспоминать слова, зажигать свечи,
И вокруг себя рисовать мелом...
***
три
зари
одна пробуду я,
злая,
знаю,
беспробудная.
переживу
смутно
три не твоих утра.

[Лузина]

Всего-то

Тоска истончается, делается изящней,
И больше не называется этим словом.
Тебя помещают в лёгкий прозрачный ящик.
Дыши - не тюрьма сырая, не ларь дубовый.

И видно - затянуто небо, закрапал дождик,
И хочется вдоволь наслушаться птичьих песен.
"Да-да, тоже ящик, - отмахиваешься, - всё то же.
Но, в целом, не так уж плох и не так уж тесен."

Всего-то, от солнца прячься, ходи потише,
Без резких движений, криков и взрывов смеха.
Но ты иногда на помощь зовёшь, забывшись,
И слышишь, как стены вторят звенящим эхом.

[Галия]

выбирая те6я

нет, поверь, не болит...
безнадёжность почти как лекарство,
разрастаясь, она изнутри пожирает тоску.
а вот нежность живёт, заполняя собою пространство,
от неё не спастись, не стереть, как румяна со скул.
я впитала тебя всеми порами, каждою клеткой,
совпадая с тобой в прошлых жизнях до края, до дна.
и, наверное, здесь мы по разные стороны света,
чтоб за всё заплатить, осознав, как с другими бедна
будет каждая жизнь с пустотою неполных слияний,
с вечной ложью любви, обещавшей сплетение душ.
выбирая тебя, навсегда от других выбираний,
вымирая, бегу, выбираясь из мелочных луж.
неслучайный мой друг, в совпаденье земных воплощений
только нежность у нас, ни богатств, ни синицы в руках.
так случилось, что здесь на двоих есть одно средостенье –
врозь по жизни плывя, обниматься, сливаясь в стихах.

[alabaj]

Эзотерика

Если утром окно перешло на другую стену,
отражение в зеркале кажется незнакомым,
значит вы все-таки не переменили тему,
и, вероятней всего,ты ночевал не дома.

А начиналось здорово, встреча на Волгоградском,
говорили об эзотерике, влияньи цвета,
потом перешли на Рериха, к трудам Блаватской,
и непонятно с чего, но перешли на "это".

Может, к ликеру с пивом не очень идет текила,
иль разговор шел так: Рерих - Индия - Камасутра,
но эзотерика, видимо, страшная сила,
и ты не можешь понять, где оказался утром.

[alabaj]

Предрассветное

Ночь к горлу тянется пальцами хищными
Черных фонарных теней.
Девочка, хочется поромантичнее,
Ладно, подвинься к стене.
Там попрохладней, остынешь немножечко,
Может, оно и пройдет.
Дело обычное – чайную ложечку
Дегтя добавим мы в мед,
Чтоб никому не хотелось попробовать
Сладкое наше житье.
Мечешься белою птицей по комнате,
В спешке хватаешь белье.
Шкурку наденешь свою лягушиную,
Сжечь - ни желанья, ни сил...
Ты же просила, чтоб вызвал машину я,
Слышишь, сигналит такси.

[alabaj]

Зазеркалье

Забыть про всё, про всё, уйти из дома,
Оставшись отраженьем в зеркалах,
Но утренняя сладкая истома,
Но вечные вечерние дела
Мешают планам тем осуществиться.
И снова день переплетёт пути.
Возможно где-то мчится кобылица,
Сюда лишь пыль с копыт её летит
И серым пеплом зеркала заносит,
И скрадывает краски бытия.
Войдёт без спроса в зазеркалье осень,
И отражаться стану там не я,
А кто-то раздраженный и усталый.
И смотрят фотографии со стен,
И ждут, когда я в зеркалах останусь,
Чтоб крепом их завесить насовсем.

[alabaj]

Пляжный фотограф

Он ходит по пляжу походкой вальяжной,
Он делать бы мог неплохие пейзажи,
Но полнятся кадры телами, телами,
Как будто тюленей на лёжке снимают.

Ему бы заснять стрекозу над поляной
И пух, оседающий под тополями,
И, как на лету, пьет нектар серый бражник,
Но, словно галерник, прикован он к пляжу.

Ночами, печатая руки и ноги,
Себя ощущает прозектором в морге.
И  в чан с проявителем, как с формалином,
Он вновь опускает мясистые спины.

А утром все будут у стенда толпиться,
Надеясь найти там знакомые лица
И фото своей облезающей кожи,
Совсем не заметив, что умер художник.