"заодно проверю, что там, по другую сторону пепла"

Тяжело об этом писать, но это был очень хороший поэт и хороший человек.
18 октября, в пятницу утром, он поставил точку.
Где-то там, в Эквадоре, где он жил последние годы.
Вот его предсмертная записка:

"Мне пора.

Последняя книга дописана, вёрстка передана в добрые руки. Алина, Гиви, Вадим, дорогие мои, спасибо. И спасибо всем, кого я люблю и любил - это было самое прекрасное в жизни.

Просить прощения не стану; всегда считал: быть или не быть - личный выбор каждого.

Чтобы не оставлять места для домыслов, коротко объясню. В последнее время два инфаркта и инсульт на фоне диабета подарили мне массу неприятных ощущений. Из-за частичного паралича ходить, думать и работать становится труднее с каждым днём. Грядущее растительное существование - оно как-то совсем уж не по мне. Так что, действительно, пора.

Заодно проверю, что там, по другую сторону пепла. Может, и увидимся."

Это - его последние стихи -

Привычно доедать до последней крошки,
привычно доживать до финальных титров.
Сценарий жизни старой подвальной кошки
достоин девяти уссурийских тигров.

Сценарий лжи. Леплю куличи из ила,
тяну больное, путаясь в алфавите.
Честней, пока не поздно, разлить чернила,
и кинуть грош Харону, и встать, и выйти;

и вновь — по темноте за бессонным стражем,
в окраинном кинозале, в луче экранном,
где мир, подобно мне — короткометражен,
а я — всего лишь пепел над океаном.

Kseniya Xura Ragozina в фейсбуке пишет:

- закончил книгу, оплатил счета, подготовил костюм.
оставил записку коронёрам, на испанском, чтоб не было лишних вопросов к тем, кто будет с ними говорить, когда.
написал одно письмо в ФБ, чтоб не мучить близких вопросами: почему.
попрощался с музой благодарным письмом, чтоб не осталось незаконченных разговоров.
застрелился в ванне, чтоб не доставить лишних хлопот и тем, кто будет потом приводить в порядок дом.

в прошлый раз мы успели, потому что он не доделал, что хотел. с той спасительной скорой, той больницы и праздника выздоровления прошло -- сколько? -- два, кажется, года. он потратил их с толком. и в этот раз он решил, что всё сделал, как надо.

меня разбудили звонком из Москвы, кто-то незнакомый сказал про записку в ФБ. когда я дозвонилась по домашнему номеру, трубку взял уже чужой человек, можно было уже не звонить. впрочем, там не было шансов успеть, успевать было некуда, он не оставил места, куда.

Андрей Ширяев.

Сестра моя, для каждого из нас
уже случилось нечто, безвозвратно,
и медленные пчелы аккуратно
последний собирают мед. Парнас

оскудевает жизнью, музы немы.
В беседах вымирающей богемы
такая лень, так монолитен зной
с утра до крика полуночной птицы,
что, как улитке, хочется укрыться
в непрочное жилище за спиной.

Покойно привалившись к валуну
я жду веками, превращаясь в глыбу.
Ты мне покажешь красную луну
чуть выше мира. Я скажу: спасибо.
И жуткий дар пытаясь отворить
ладонями и сердцем, в укоризне
опять приду к тому, что в этой жизни
все мерится способностью дарить
и принимать дары.
Сестра, незримо
войди в меня, останься, оживи
в моих стихах, на побережье Крыма.
Луна светла. Ни слова о любви.

.............

Был горький дым, когда на небе утлом
пять с половиной тысяч лет тому
я сотворил тебя в шестое утро
в Крыму.

Улыбка мира, девочка, растенье,
меж нами только древний воздух снов
и рук неторопливое цветенье
и слов.

Тугая речь срывается и вьется,
смеется, упивается собой.
...а заполночь такая боль начнется,
что — пой!

Меж нами — только воздух. Слишком прочен
его гранит; его табачный гул
горячечным касанием порочен,
сутул.

Сестра моя, пока глаза, темнея,
не смеют ни сказать, ни изменить,
я буду ждать, поскольку ждать больнее,
чем жить.

Но если эта ночь устанет длиться,
позволь мне, жено, голосом седым
упасть к твоим коленям и разбиться
о дым.

............

Улыбнусь мимо окон — и мне улыбнется в ответ
городская Диана с подножки ночного трамвая,
загорелой рукой пневматический свой пистолет
в ненадежное небо к осенней луне воздевая.

Так стреляй же, охотница. Здесь, в темноте, на краю,
на горбатой околице бедного третьего Рима,
подари мне шальную печальную пулю твою,
обручальную пулю с кольцом обручального дыма.

А потом — за глоток до рассвета — ты помнишь? — вдвоем
заболеем, прольемся безмолвной, закушенной страстью
в зарастающий медленным бледным сиянием дом
через стекла холодные — хрупкие, точно запястья.

сайт Андрея http://www.shiryaev.com/

на ютубе есть одна видео-запись, где он поёт свою песню (он и мелодист и гитарист был шикарный) вот здесь - http://www.youtube.com/watch?v=8ttBFZ-Dkug