Конкурс-подборка 107. Наши лучшие стихи в 2015 г.

[Ника]

Предлагаю ВСЕМ разместить в этой подборке от одного до трёх стихотворений, написанных в 2015 году - тех, которые вы сами считаете лучшими.

Хочется, чтобы было как можно больше участников.

Варианты принимаются до 22 ч. воскресенья, 10 января.

Стоп-лист распространяется и на данную подборку!
http://www.nika-stihi.ru/forum/index.php?topic=17152.0

Пользуйтесь программой Иеронима:

http://www.nika-stihi.ru/cgi-bin/allverses.pl

Лимит на количество стихов от одного автора - НЕ БОЛЕЕ ТРЁХ СТИХОТВОРЕНИЙ.

Голосование участников - обязательно. Непроголосовавший участник победить не может, даже если наберёт больше всех баллов. Победитель будет выявлен путём обычного голосования.

Новое стихотворение - новый постинг.

[УльЯна]

Как я?
Как я? Всё так же - волосы отрастают,
Делаюсь женственней, мягче и, всё такое.
Кактус засох, я посадила алоэ,
Меньше пишу, больше молчу и читаю.
Строчки утратили легкость и карамельность,
Жаль, не уходит пошлая дневниковость.
Хочется звона монист и на пальцы диковин,
Ну и суметь то, что еще не сумела.
Моря, арбуза, мелодий, ромашек и платье -
Новое, в пол, из шифона и кашемира.
Nikon на шею, с клатчем объездить полмира,
И от того, что на фото не вышла - не плакать.

[УльЯна]

Кое-что о магии

Вот так получается что совсем не колдуется
и в руках у тебя та же палочка а вокруг та же улица
палочкой можешь копать рисовать записывать в столбик слова
но это просто слова в них нет ни капельки волшебства
палка палка огуречик
ручки ножки глазки шея
а внутри тебя человечек
ему необходимо спокойствие а не дактили и хореи
он когда-нибудь вырастет станет физиком или балериной
а может будет рисовать графики на бумаге
и ты понимаешь нет ощущаешь чуйкой звериной
в этом человеке спрятана настоящая магия.

[УльЯна]

Она раскрашивала  птиц,
а утром в тучи отпускала.
Ей было с ним не по пути,
зато тепло без одеяла
и на прогулках под дождём.
Под шелест мокрых птичьих крыльев
она мечтала не о нём,
придумывая "жили-были"
с другим - и сын, и дом, и сад,
а с ним - стихи и апельсины,
и капельки на волосах
такие синие...

[Галия]

Карамелька

Не угнаться за памятью, как она резво ведёт
по своим закоулкам, секретикам, лазам и схронам.
Что там, в прошлом ищу я, быть может, на сладкое – мёд
и немного тепла, припадая к окошку в вагонном
неуюте, пропахшем дорожной едой и бедой?
Почему-то всегда я в поездке, как будто наощупь,
пробираюсь к себе за живою целебной водой,
или мёртвой, которая, впрочем, и легче, и проще
достаётся со дна. А живую найти всё трудней.
Где-то там, в неистраченной жизни, неузнанный кто-то
карамельку протянет с налипшей махоркою мне.
И шершавой рукою горючие слёзы утрёт он.

[Галия]

Ночедни

Приходит ночь, ложится месяц на бок –
на волны неба – плыть куда-то, плыть…
А ты не спишь, сейчас бы спелых яблок
и пить
не важно, что: чай, сок вишнёвый, кьянти.
И ничего по имени не звать,
забыв, блуждая в сумраке объятий,
слова…
Приходит ночь, и ты глядишь ей в очи
(да, «очи» всё же глубже, чем «глаза»),
не зная даже, что без слов ей хочешь
сказать.
Она глядит и пристальней, и резче,
чем сотни дней, в которых смех и ложь,
и ты из немоты своей до речи
растёшь…

[Галия]

Не свет...

Не свет луны, – печаль сквозит в окно…
Не от неё ли тьма моя бездонна?
Всё в прошлом обеcкровлено давно,
но что-то мучит в час глухой, бессонный.
От мыслей хаотичных голова
гудит, мечусь, ослепнув в их потоке.
Так в горле иногда болят слова,
горчат, никак не складываясь в строки,
когда пишу неведомо кому…
Самой себе не зная, что ответить,
пытаюсь я довериться письму,
как ни одной душе на белом свете.
Но что сказать во первых, во вторых
и в третьих строчках этого посланья?
Луна в окне, как зреющий нарыв…
Не одолеть дорог и расстояний
до той меня, не знающей тоски,
до той меня – тебя ещё не знавшей.
Как и с тобой, мы с нею далеки –
с не любящей,  пустой, не настоящей...

[Ника]

Бабочки теста Роршаха

Мы порознь жить пытались, два притворщика,
но встречи долгота и широта
всех бабочек, уснувших в пятнах Роршаха,
вдруг завертели в танце живота.

И руки – как вода. Они несли меня,
и отплывала лодка от земли,
и никакие партия и линия
нам помешать, конечно, не могли.

…Я целый день пишу тебе письмо –
на улице, на кухне, даже в ванной,
и чёрно-белых суток эскимо
грызу до самой палки деревянной,

но не хватает силы и искусства,
чтоб написать, все буквы бросив в бой,
насколько мне
наполненно
и
пусто,
когда закрою двери за тобой.

[Ника]

Лебёдка

Пусть испуган, зажат, отречён, отменён по декрету,
под воздействием принципов или волшебных таблеток,
пусть сметён ураганом и даже утащен лавиной,
это всё ничего, это как-то ещё поправимо,
поднимаемо ввысь – если чуть поработать лебёдкой,
но когда человек
бьёт
в другом человеке
ребёнка,
можно только бежать,
подбирая цыганские юбки,
и стараться забыть о его бесподобном поступке,
с ней, с любовью – как с писаной торбой, как с нищей сумою –
долго-долго бежать – вплоть до самого синего моря,
а потом, добежав, не бросаться в него, словно лемминг,
а сидеть у воды и дрожать, обнимая колени,
слушать мерный прибой, вздохи ветра и чаячий гомон
и учиться дышать по-другому и жить по-другому.

[Ника]

Осенняя осанка

Какой сегодня славный день – индиго-серый!
Туман, и видимость – совсем немного метров.
Деревья голые танцуют в мокрых скверах,
но потихоньку, чтоб не всякому заметно.

Пойду примкну, пожалуй, к тайным этим танцам
в большой компании, годящейся в разведку, –
вон с тем прогульщиком с огромным школьным ранцем
и с той вороной, что раскачивает ветку.

А кто хотел, тот нас к зиме уже покинул, –
листва и птицы, люди, лучшие на свете.
И все оставшиеся выпрямили спины:
теперь ударить в спину может только ветер.

[Анна Сироткина]

Живу дальше

Не деля на победы-утраты
Мир, который со мной наяву,
Я не знаю дороги обратно
И поэтому дальше живу.
Ты ведь тоже дороги не знаешь,
Остальное тебе по плечу.
Ты меня называешь "смешная"
Я не спорю - смешная... Молчу.
Ты меня поцелуешь в макушку,
Наблюдая в недолгом раю
Как делю между нами подушки
И ложусь всё равно на твою.
Утром поезд - в Великие Луки,
А быть может и в Нью-Васюки.
Мне всегда удавались разлуки
И почти никогда - пирожки.

[Oleg_D]

что рассказать

                                             C.

Что рассказать? По летнему нагрет,
Спускался день за линию плакатов.
В ларек, не обозначенный на карте,
Не завозили нужных сигарет.

Крошилась соль осколками от бритв,
И покрывала хлеб до самой корки,
Растапливалось масло. Кофе горький
Казался замечательным на вид.

Что рассказать? Травы горящей дым
По улицам таскался за ветрами.
Глазастый ворон бил в окно по раме,
Как будто должен жить здесь со среды.

[Oleg_D]

цепочка

У вас еще тепло. Свои тылы
Подтягивает осень тихой сапой.
Бесцветным ядом продолжает плыть
Из булочной напротив горький запах

Кофейных зерен. Свежий перемол
Безжалостен, как захмелевший стражник.
(Смотри, ассоциации с тюрьмой
Не покидают мысли бывших граждан…)

Мы в этом лабиринте тупиков
Перемешали темный и небесный.
Забит гвоздями выход на балкон,
Оберегая нас с тобой от бездны.

Игрушкою, похожею на сталь,
Сачок секунд под маятник заточен,
Но верим мы, что на своих местах
Все держит гирька на простой цепочке.

[Oleg_D]

декабрьское

                                           «...но соль была просыпана,
                                           просыпана была.»

                                           Римма Казакова

Зима. Декабрьский вечер темный,
Но улицы освещены
Вытягиваются костёлы
Во всю длину своей спины.

Гребу разменную монету
Для кружки на цепи от псов.
Соль перемешана со снегом,
Где ключевое слово соль –

Быть ссоре по таким приметам -
На это ставки высоки.
Колокола с акцентом медным
Час разрывают на куски.

Вдыхаю. Маленькая стайка
Снежинок бросилась в фужер.
Шарф развязался и болтается...
Какая разница уже.

[Patricia]

Красные рукавички

 Настало в мире время холодов.
 Не спрятаться от ветреного гнева
 состарившейся белой королевы
 страны застывших рек и вечных льдов.

 Колючий снег царапает лицо,
 и руки замерзают – не согреешь,
 морозный шарф укутывает шею,
 и догоняет ветер беглецов…

 Холодный мир тяжёлая луна
 рассматривает сверху безразлично,
 не замечая красных рукавичек,
 которые подкинула весна…

 И там, где лёд подтаял, стал непрочным –
 горячими на картах стали точки.