Таежный сказ 4

Охота – дело сложное и крайне разнообразное. Я слыл неплохим охотником на кабаргу,
добывал белку и куницу, бил глухаря, но никогда не охотился на рябчика. Может быть, потому, что охота была для меня способом дополнительного заработка, а на охоту для удовольствия просто не хватало времени, или потому , что командировки не совпадали по времени с сезоном этой охоты, который приходится на позднюю осень. Осень в Саянской тайге – время удивительно красивое. Лиственные деревья сбрасывают листву не одновременно, окрашиваются в разнообразные цвета - от почти черного до светло желтого, и тайга становится похожа на драный зелёный сюртук, заштопанный разноцветными заплатами.
Об охоте на рябчика я много читал и слышал от опытных охотников, потому знал, что бьют только самца, которого предварительно подманивают. Каждый настоящий охотник на рябчика должен знать три песни самки: призыв самца, ответ самцу, у которого уже есть пара, и подыгрывание, и три песни самца: энергичная, слабая и стрекотание.
Для воспроизведения всех этих звуков существует манок, причем, если для голоса самки можно использовать фабричный металлический манок, то для самца только самодельный из кости зайца или глухаря.
Рябчик - птица противоречивая, то очень осторожная, то храбрая до безумия. Хороший охотник может порой так раззадорить самца, что тот подбежит прямо к ногам.
Об этой охоте написано много, но, как говорится, лучше один раз увидеть…
Ваня Хмурый слыл большим мастером охоты на рябчика. На рябчика охотятся в одиночку, и это было Ване очень по душе, поэтому, когда я попросился с ним на охоту, он долго отнекивался, но потом согласился при условии, что я не буду брать ружье и буду выполнять все его указания.
Вышли не очень рано, рябчик – большой любитель поспать и манить его на рассвете - дело бесполезное. Ваня знал все многообещающие места, и вскоре мы пришли на одно из них – большую поляну, по краям которой росли вперемешку ели и берёзы. Мы спрятались за деревья, и Ваня начал манить рябчика, он выводил на манке какую-то особую песню и вскоре был услышан. Ответил самец, но как-то тихо и невнятно. Ваня знаками показал мне, что птица, видимо, трапезничает, и продолжил свои свисты. Через какое-то время рябчик всё же решил посмотреть, кто же это так настойчив. Птица перелетела с ели на соседнюю берёзу на расстояние выстрела, и Ваня не промахнулся. Мы перешли на другое место, и всё началось снова. Ваня священнодействовал, меняя песни, меняя манки, и птица попадалась на его уловки. Причём каждый раз птицы вели себя по-разному. Это было удивительно интересно. Часа за два мы, вернее Ваня, добыли трех птиц и уже решили возвращаться, когда услышали энергичную песню самца. «Мы на его территории»- сказал Иван. «Сейчас раздразним, сам прилетит соперника выгонять».
Мы укрылись за деревьями недалеко от кедра, с которого доносилась песня рябчика,
и Ваня начал игру. Но не тут-то было, птица оказалась на редкость упряма, она яростно пересвистывалась с Иваном, но не хотела показываться. Бедный рябчик не знал, с кем имеет дело. Ваня заменил патрон, вместо обычной третьей дроби поставил семерку. «Сейчас мы его через хвою возьмём» - раздосадовано сказал он. Еще раз посвистел, и когда раздался ответный свист, выстрелил. Стрелок Ваня был отличный, свист смолк, и мы услышали звук падения, но рябчик был явно крупноват. Падая, он ломал ветки одну за другой и к тому же начал отборно материться. Мы подбежали к дереву, под ним лежал глава посёлка Яхонтов. Куртка его была посечена Ваниной дробью, под глазом набухал фингал, но в целом, как показал беглый осмотр, он был цел и невредим. На его крик подбежали еще охотники, и узнав, в чём дело, стали ржать в голос без всякого уважения к должности пострадавшего.
На утро весь посёлок знал, как Ваня снял главу. История могла бы закончиться на этом, но это же Сибирь, главу больше никогда и никто не звал по фамилии. Можно было услышать
я к рябчику на приём, или рябчик все подписал, и даже его секретарша на вопрос « Где рябчик?» привычно отвечала: « Рябчик уехал по делам».