не жди

– Раз – два, раз – два! – считает мама.
Мы идём из сада, темно, зима, дует ветер – идти тяжело, но не так далеко – всего две остановки, в сад и из сада мы всегда ходим пешком.
– Давай петь про «не жди», – прошу я.
– Давай. – соглашается мама. – Только там другое слово. Там «под управлением любви», почему ты всё время поёшь «под управлением не жди»?

Мама поёт «надежды маленький оркестрик», я тихо подвываю и немножко плачу, мне кажется, что этот оркестрик никогда не вернётся с войны. Никто не вернулся с войны – ни Лёнька Королёв, ни маленький трубач, ни оркестрик. А нужно, чтобы все обязательно возвращались домой, где будет ждать бабуся, где всегда тепло. Где вечером ныряешь с головой под одеяло, обхватываешь колени и лежишь в темноте в своей пещере, и думаешь про северный полюс, как там холодно на льдинах, но очень красиво. А прямо над тобой на стене висит ковёр, он какой-то турецкий или заморский, его откуда-то привёз бабушке её брат дядя Юра. И если забраться между ковром и стеной, то окажешься в старинной пещере. И из пещеры нужно найти выход, но все выходы завалили разбойники. Но вот я вижу просвет! Вперёд, и, главное, ничего не бояться – выход рядом!..

Для счастья нужно немного: чтобы мама читала нам с сестрой вечером книжку, чтобы был выход из пещеры, и чтобы бабушка испекла торт на день рождения. И дождаться воскресенья ещё, чтобы сходить с мамой в кино или в парк. У неё столько работы, зачем взрослым столько работы? Они от неё устают. Счастье, это мамина рука, к которой ты прижимаешься, пока она читает, это книжки, выход из пещеры и торт.

Утром в коммунальной кухне я забираюсь на подоконник и смотрю на деревья, на птиц, и вижу весь двор. Все мои первые полёты связаны с этим подоконником. Бабушка беспокоится, что меня просквозит, что я босиком, что я «сверзнусь», выдавлю окно, открою форточку. Бабушка не понимает, что настоящие лётчики не бояться упасть и сквозняков…
Я нехотя слезаю с подоконника и иду одеваться – сейчас мы с бабушкой пойдём в детский сад, там будет гречневая каша, хуже которой разве только температура и больное горло…

Бабушка тащит нас сестрой за руки, снег залепляет лицо и тут же тает, забивается за воротник. Увидев большой сугроб, я отрываюсь от бабуси и с разбега ныряю в него.
– Маша, Маша! – кричит бабушка. – Что ты делаешь, ты же сейчас будешь вся сырая!..
– Надежды маааленький оркестрик! – пою я из сугроба. – Под управлением не жди!..