Иронические стихи

Крушение любви учительницы русского языка

Пусть видим друг друга мы только в одежде,
Всё ёкает сердце при встречах, как прежде,
И я вспоминаю – печально, устало –
Как письма твои со слезами читала.

Вовек не забуду я слов твоих нежных!
Но путался ты в окончаньях падежных...
Хотел ты, чтоб стали мы плотью единой.
Но «счастлив» писал ты без «т» в середине...
Хоть русским ты был (не татаро-монголом),
Не мог различать ты спряженья глаголов!
А я всё искала в безграмотных строках,
Чему же учили тебя на уроках.

Не пел соловей, звёзды нам не блистали...
Ты на ночь учебник читал Розенталя,
Бродил по лесам исключений и правил,
Но выйти не смог и попытки оставил,
И снова – по десять ошибок в записках!
И пусть мы узнали друг друга так близко,
Я вдруг поняла – нам не будет дороги...

Ты даже не знал, что такое предлоги!

Эротические фантазии с эпиграфами (шутка)

Звучит мобильный,
Как выстрел в ухо (холостой).
Я буду сильной
И восхитительно простой.

Пиджак повесьте
И отключите телефон.
Мы будем вместе
Под музыкальный мягкий фон.

В молчаньи рыбьем
Сердца забьются наши в такт.
Давайте выпьем
И совершим возмездья акт:

Вы отомстите
За то, что брак Ваш чуть живой,
Что Ваш учитель
Считал Вас тряпкой половой,

За то, что пьёте
Всё больше вы по вечерам,
Что на работе
У Вас горит квартальный план,

За то, что в спринте
Вам не достался первый приз...
Вы отомстите,
А я исполню свой каприз.

О, сладость мести!
Холодных пальцев нежный шёлк...
Мы будем вместе.
Нам вместе будет хорошо.

Разнополая дружба (шутка)

Между мужчиной и женщиной может быть дружба!
Есть всего пара условий, для этого нужных:
Если один импотент, а другая фригидна,
Как не дружить? И притом – никому не обидно.

Чувства людей не загонишь в застенки морали!!!
Всё же живём мы друг с другом, а не в пасторали,
Где бы мы вечно цветочки с тобой собирали,
Вместе паслись на лугу и на дудках играли.

Противотанковый стишок ;)

Пусть ошибки все давно знакомы,
Всё глотаю те же я приманки.
И по жизни всё хожу пешком я,
А вот ты по жизни едешь в танке.

Посмотреть бы в сторону другую.
Кто мешает? Я не арестантка.
Стражи нет. Так что ж не убегу я?
Что могу я сделать против танка?

Хорошо небось в железной банке,
Как консервы, свежим, – ехать к цели.
Хорошо сидеть, наверно, в танке
И на все плевать из узкой щели.

За бронёю – взгляд твой близорукий,
На виске голубенькая жилка...
Мне (на всякий случай) греет руки
Смеси зажигательной бутылка.

Сказки для взрослых

Здесь в ночь крещенскую к сосне
привязана девица,
И, как в кошмарном длинном сне,
мороз над ней глумится:
«Тепло ли? – дразнит, – Не молчи!»
Ревёт и злится вьюга.
Емеля едет на печи
и давит всю округу.

Здесь кто-то лезет в кипяток,
решив омолодиться.
Припал Иванушка-браток
к козлиному копытцу.
Попил? Козлом придётся стать,
в рогах гулять по лесу.
Здесь надо жабу целовать,
чтоб после жить с принцессой.

Здесь скороходы-сапоги
тесны. И самобранка
Пуста. И не видать ни зги.
Стреляют спозаранку.
Царевна спит, в гробу лежит.
Её закрыты глазки.
О, свет мой-зеркальце, скажи,
зачем нам эти сказки?!

Здесь Несмеяна слёзы льёт.
Давно уже, по слухам,
Ковёр украден самолёт.
И пахнет русским духом.
Давай не думать ни о чём
и тупо верить в чудо.
Давай построим крепкий чёлн
и уплывём отсюда...

О паранормальных явлениях

Паранормальные явления
в наш быт привносят оживление.
Вот, например, печальный признак:
Мою смущает душу призрак.

А сам – летающий и тающий –
То пиво пьёт, то на ристалище,
И ни ответа, ни привета...
Уж не вампир ли он при этом?

Сижу – грущу над чая чашкою,
Сама почти что барабашка я:
По потолку брожу, как муха,
И хохочу ночами глухо,

Предметы – вдруг! – воспламеняются,
А если мелкие – роняются.
Хожу в астрал, как на работу,
И каждый день теряю что-то.

Зачем – что может быть нелепее? –
Заключена в фамильном склепе я?
Душа скрипит, гудит и ноет –
Наверно, это паранойя.

Когда ж вампирчик, граф мой Дракула,
мне даст пустышку, чтоб не плакала?

Про ангела в белом халате

Мне рассказывал ангел, врачебную тайну нарушив:
«Мы умеем лучами рентгена исследовать душу
И узнав, что болит, воспаленья очаг устраним!»
Просветил он меня. Обнаружилось (странное дело!),
Что застряло в душе инородное некое тело,
И – да кто б сомневался! – оно оказалось твоим.

Ангел был огорчён, разрабатывал план операций,
Собирался с тобой объясниться и даже подраться!
Гармоничность абсурда стекала с полотен Дали.
Представлялось уместным под звон валерьяновых капель,
Что мой ангел достанет из ножен наточенный скальпель
И тебя, как осколок стекла, из души удалит.

Ангел мне предлагал о твоём не печалиться теле.
Хоть, по-моему, лечат такие болезни в постели,
О постельном режиме он даже не ставил вопрос!
Я в последний момент от его отказалась вмешательств:
«По живому не режьте, не надо, одумайтесь, сжальтесь!»
Ты остался в душе. И уже в неё, кажется, врос.

Женщины-шпильки

Штучные женщины, женщины-штучки
Вас не возьмут в очумелые ручки.
Шпильные женщины, женщины-шпильки
Не для того, чтоб пополнить копилки.

Женщина-шпилька всем шпилям сестрёнка.
Видишь, идёт? Отступи-ка в сторонку.
Шпильки стучат по асфальту сухому.
Бутсы впадают в истомную кому.

Женщина-шпилька - несчастный твой случай:
Каждый мужчина - в душе подкаблучник.
Не тормози, лимузин олигарха!
Шпилька в грязи. Но внутри её - бархат.

Наголо!

Дни мои похоже
                      раскрашены
Маляром плохим – одиночеством.
Завтра день не хуже
                            вчерашнего,
Но чего-то нового хочется.

Хочется чего-то
                      глубокого,
Ледяного, можно гранёного!
Выбрить что ли наголо
                               голову,
Как подружка Эда Лимонова?

Выйти лысой с миной
                            серьёзною
И речным уехать трамвайчиком,
Чтоб ребёнок, пухлый
                              и розовый,
На меня показывал пальчиком!

О несбыточном ;)

Стеклянное крошево прошлого,
Как перец, добавлено к пище.
Влюбиться б в кого-то хорошего,
Да где же такого отыщешь?

И образы плохо подобраны,
И ходят по кругу сюжеты.
Влюбиться б в кого-нибудь доброго,
Но прячутся добрые где-то.

А странные и экстремальные
Вокруг так и вьются, как пчёлы.
Влюбиться б в кого-то нормального...
Не нужно, чтоб был он весёлым.

Желания полузадушены,
Душа обезболена (местно).
Влюбиться б в кого-нибудь скучного,
Чтоб не было так интересно!

Выпустить птицу

«Выпустить птицу» – слова-то известны.
Пойманной пташечке грустно и тесно
Стало в грудной твоей маленькой клетке.
     Случаи эти ясны и нередки.

В птице – тоска по пространству большому,
Где фейерверки и авиашоу,
Где постоянно парили модели…
     В небе забудут тебя – не в борделе,

Так что возрадуйся, выпусти птицу,
Силы найди рассмеявшись проститься.
В небе ей будет свободно, привольно…
    Пусто в груди и за рёбрами больно.

Выпустить птицу – как лозунг банален!
Что-то мы долго – почти биеннале…
Выпустить птицу – минутное дело.
     Надо ещё, чтоб она у-ле-те-ла.

Пассажирская песенка или Ах, шарабан мой, американка

По жизни катим мы в шарабане.
Столкнёмся лбами, потом - губами
(Заносит сильно на поворотах).
Вот мост: не в ногу шагает рота.

Вираж дороги и дилижанса!
Глаза зажмурив, к тебе прижаться,
Терпеть ожоги прикосновений
И становиться всё откровенней.

Кричал "Карету!" несчастный Чацкий.
Хотел он тоже от всех умчаться.
Троллейбус синий идёт к востоку.
Маршрут известен, судьба жестока.

Ах, шарабан мой, американка!
Зачем ты вылез, дружок, из танка
С таким серьёзным и умным видом?
Но я - не бойся - тебя не выдам...

Полтава

"Ура! мы ломим; гнутся шведы!"
А много ль значили победы?
Бросавших под ноги знамёна
Уже не вспомнить поимённо.

Ура! мы ломим; шведы гнутся...
Я не смогу в тот мир вернуться,
Где пониманья хрупкий мостик
Нас вёл с тобой друг к другу в гости.

"Швед, русский - колет, рубит, режет".
И ничего уже не брезжит,
И ничего уже не светит
На почерневшем белом свете.

Швед, русский  - колет, режет, рубит.
Когда тебя совсем не любят,
О новых подвигах и славе
Гадай по пушкинской "Полтаве".

Отмена (зарисовка)

Самооценку смертельно раня,
Любовь уходит в прощальных корчах.
Стоит столбом он в оконной раме,
Решившись точку поставить в драме,
Со всем и сразу за миг покончив,

Шагнуть и рухнуть. Этаж девятый.
Он вписан в раму, как на портрете.
Бутылкой водки барьеры сняты:
Шагнуть не страшно, ничто не свято.
Но под окошком
играют дети.

Япона мать ! (р-р-романс)

Сними с ушей горячую лапшу,
Которую ты сам на них повесил,
И станешь вновь пригож, доступен, весел,
А я об этом в рифму напишу

Не хокку и не танку, а романс —
Историю любви твоей (новейшей).
Я буду понимающей, как гейша,
Входя с чужой душою в резонанс.

Твоё письмо о том, что мир жесток
И вечно бьёт по печени ногами,
Я на весу сложу, как оригами,
И из письма получится цветок.

Ещё e-mail — ещё цветок в руке.
Потом из них составлю икебану.
Но отвечать тебе уже не стану,
А лучше выпью тёплого сакэ

И через силу суси закушу!
А то, что я никто на этом пире,
Ещё не повод делать харакири,
Но точно —
повод снять с ушей лапшу.

О породах

Есть женщины пород декоративных.
Их не волнуют страсти и карьера.
Они выходят славно на картинах,
Они в любых приятны интерьерах.

Они всегда подстрижены, завиты.
Капризно масло слизывают с булки.
Заводят их для скрашиванья быта
И хвастают их статью на прогулке.

Есть женщины — бойцовые собаки.
У них свои, особые повадки.
Они считают: счастье стоит драки,
И не разжать зубов их мёртвой хватки.

Есть женщины охотничьей породы.
Их жизнь — чутьё, погоня и добыча.
Они умны, азартны от природы,
И поводок мешает им обычно.

Есть женщины — собаки ездовые.
Они везут всех чад и домочадцев,
Всегда в упряжке, вечно чуть живые
(Никак не удаётся отоспаться).

Какая это пошлость, грусть и скука —
То выть, то грызть друг друга век за веком.
А я, хотя и чувствую, что сука,
Всё пробую
остаться
человеком...

Чудовище. И красавицы.

Моё чудесное чудовище
Живёт не в чаще голубой:
Его пристанище и стойбище
Доступно каждой и любой.

Но все становятся проворными,
Бегут, не смея запищать,
Когда лесными мухоморами
Он начинает угощать.

И все швыряются стаканами,
Дрожа от страха и тоски,
Когда своими тараканами
Он кормит девушек с руки.

У нас, в Америке и в Африке
Сложнее бросить, чем начать
С ним мухоморы есть на завтраки
И тараканов приручать.

Моё чудовище чудесное
Бредёт к хрустальному ручью
Тропой тернистою и тесною.
С ним рядом быть я не хочу.

Пусть он напьётся и умоется,
Ещё делить не время с ним
Его кошмары в винном соусе
И боль под соусом грибным.

Постебушка сельскохозяйственная

Бывает, честно идёшь за плугом,
По сторонам и не смотришь вовсе,
Но вот - встречаетесь вы друг с другом,
И крышу сносит... куда-то в осень.

Бывает, пашешь всю жизнь, как трактор,
Но страсть поманит закатной ржавью...
И что там поле и крик \"дурак ты!\"
И что там севы и урожаи!

Постой срываться с резьбы, как гайка,
Ведь твой кораблик утонет в луже!
Возьми лопату и закопай-ка
Свои фантазии да поглубже.

Но из бумаги сложив кораблик,
Ты строишь планы (а лучше б - виллу).
И это даже не \"те же грабли\",
А просто - вилы. Стальные вилы.

Незнакомки по средам

У каждого дня недели свои иконки:
На среду стоит: «прекрасные незнакомки».
На среду всегда – спланированная случайность.
А если не выйдет, то это не страшно (частность).

Ещё водоемы покрыты ледовой коркой,
А так бы по ним было весело – с незнакомкой!
У каждого дня недели свои зарубки.
Меняются лишь голоса в телефонной трубке.

А голос быть может горьким, а может сладким.
У каждого дня недели свои закладки.
По средам – такой обычай – вести по кромке
Лихой разговор, интересный незнакомке.

***
Есть в этом порядке что-то от сна и бреда.
Я чаще смеюсь, вспоминая тебя по средам.
Ты только не беспокойся и день не комкай
С прекрасной, по плану встреченной незнакомкой.

Из альбома "Чужие разговоры". Обрывок первый.

Тонкий вкус лимонной корки
С нотой хвои – это джин.
Хочешь, тост скажу я: «Горько!»
И целуй меня всю жизнь?

После джина станем зорки.
Растолкую дзен и дзынь.
Хочешь, прыгну на закорки –
И носи меня всю жизнь?

Видишь, выбор: либо, либо.
Небо даст тебе развод.
Хочешь вместе мы, как рыбы,
Уплывём по глади вод?

Хочешь, вместе поиграем
В городки и в города,
Убежим за новым раем
Вдаль, неведомо куда?

Мы уедем, мы уедем…
Паровозик «чух-чух-чух»…
На совсем другой планете
Ты ответишь мне: «Хочу».

Ехал грека через реку

Ехал грека через реку,
Видит грека: в рЕке рак.
Мало надо человеку,
Чтоб счастливым стать… Итак,

Рак попался на безрыбьи
(Не варён, но покраснел).
Может, с ним я пива выпью?, –
Думал грека, глуп и смел.

«Не волнуйся, брат, не пяться.
Ты ж за панцирем-бронёй.
Не щипай моё запястье
Тренированной клешнёй.

Я не ем членистоногих:
В пищу годен не любой...
На реке, в пути-дороге
Поболтать хотел с тобой.

Человек хоть не собака,
Человеку нужен друг…
Хорошо, что встретил рака.
Мог бы встретиться паук!

Хочешь, в дом тебя возьму я?»

Рак был тихим до поры.
Показав, где он зимует,
Свистнул греке рак с горы.

Пятница

Когда даже раки пятятся
И жалят (за что?!) медузы,
Нам Бог посылает пятницу.
Мы все – Робинзоны Крузо.

Морями идём иль сёлами,
Наш остров необитаем.
Мы силимся быть весёлыми
И даже стихи читаем.

По пятницам легче дышится
На всех островах отдельных.
А что там с сердечной мышцею,
Подумаем в понедельник.

Когда крокодил не ловится
И ходят дурные вести,
Решаем мы крестословицы:
Словами друг друга крестим.

Читаю я строчки крестников,
Нашла же себе обузу:
В поэтах, моих наперсниках,
Не мужа ищу, но Муза.

Их трое. И я в отчаяньи!
Решить поскорее надо:
О ком же вздыхать ночами мне,
Кому посвящать баллады.

А то ведь все трое нравятся!
От выбора можно спятить.
Одна на неделе пятница…
Эх, было бы много Пятниц!

Про ёжика

Пусть я ёжик… такой предзимний.
И в тумане. Опять в тумане.
У меня на иголках иней.
И на лапках – по свежей ране.

Ёж – ура! –  не предмет охоты.
Это славно – не быть предметом.
Знаю средство от грусти – хохот.
Но зимой тяжелей, чем летом.

Летом как-то бодрей и бойче.
На траве. А сейчас сугробы.
А сейчас я свернусь в клубочек,
И дотронься тогда, попробуй!

Не колоться? Не в этой жизни.
Сила духа таится в теле.
На иголках моих ежиных
Сохнет вражеский эпителий.

Не колоться – себе дороже.
И не стройте воздушных замков.
Вот такой я предзимний ёжик.
И в душе я –
противотанков.

Самоуговор. Шутка.

Давно, из детства,
со времён царя Гороха,
штук десять правил в голове моей хранятся.
Твержу как мантру я:
когда темно и плохо,
не надо, милая, к другому прислоняться.

Не надо вглядываться в сумрачные лица
в надежде высмотреть в них свет.
И снова киснуть.
Не надо, милая, печалями делиться,
не надо тяжестью своей на ближнем виснуть.

Дрожи ресницами, сверкай влюблённым взглядом,
будь ровно-радостной, как в песенке припев ты.
А вот с проблемами к товарищу –
не надо.
Гораздо лучше с этим к психотерапевту.

Порно

Стихи открыты, словно окна:
в них льётся дождь, герои мокнут,
судьба струится по строке…
Что говорить начнёт княгиня,
увидев нас с тобой нагими
в моём распахнутом стишке?

Все вывод сделают проворно,
что я пишу в формате порно
(и каждый стих - самоповтор).
И аргументы будут вески.
Не помогают занавески,
давайте два комплекта штор!

Княгиня скажет… важно разве?
Пускай займётся лучше князем,
не ей о наших знать делах…
А ночь-то –  бархатно-лилова,
в ней скачет всадник безголовый,
и он опять – о двух телах…

У самого синего моря

Можно долго сидеть у моря,
забывая про выдох-вдох.
Можно даже у кромки моря  
обезвоженной биться рыбой,
бормоча: «Приходи скорее!»,
и на море смотреть часами.
Бог не выдаст, свинья не съест.
Если столько сидеть у моря,    
то случится одно из трёх:        
если столько сидеть у моря,      
либо каменной станешь глыбой,
либо всё же дождёшься Грея      
вместе с алыми парусами,            
либо ждать тебе надоест.

Говорят, началось...

Говорят, началось. И похоже, проверены слухи.
Я чуть-чуть отвлеклась, позабыв колдовать нам погоду,
И уже за окном  кружат сонные снежные мухи,
И народ начинает готовиться к Новому Году.

Мы заслужим весну. Жаль, в окопе нельзя отсидеться.
Завтра снова на лёд. До апреля не спрячешься дома.
Новый Год с Рождеством не выходят такими, как в детстве.
Разве только с тобой убежать по Кольцу Золотому

И уехать вдвоём во Владимир, а можно и  в Суздаль…
Там сейчас хорошо: мятно-пряничны церкви-музеи,
Медовуха рекой, бубенцы, молодецкая удаль.
И на вечный лубок интуристы с восторгом глазеют.

Там катанье в санях, а не грязные наши маршрутки.
Там другая зима  –  в наилучшем, приглаженном виде –
На Кольце Золотом. Нам бы вместе туда – хоть на сутки,
А куда, всё равно:
мы же вряд ли из номера выйдем.

Постебушка колодезная

Я смотрю в колодец чёрный.
Там ни проблеска, ни дна.
На вопрос неизречённый
Отвечает тишина.

И темно, и очень страшно:
Кто в колодце том живёт,
Был отзывчив до мурашек,
А теперь – наоборот.

Хоть письмо бы! Хоть открытку…
Хоть конвертик бы пустой…
Нет, молчит. И длится пытка
Этой глухо-немотой.

Как чудовище Лох-Несса,
Он сидит под толщей вод.
И не кажет интереса,
И на зов мой не идёт!!!

Сбросить вниз ведро (из жести)?
Так в убийстве обвинят.
И в колонке происшествий
Понапишут про меня…

Ну пожалуйста, откликнись!
В воду падает слеза…
Ты по стенкам, по осклизлым
Из колодца вылезай!

Фам Фаталь

Роковая женщина – это как?
Это если влюбишься, как дурак?
Или если влюбишься – навсегда?
Роковая женщина плачет: «Да!»,

обнимает, мучает, ждёт звонков
и держать пытается без оков.
Был бы с бабой ромовой – пил бы ром,
был бы с бабой снежною – пил бы бром,

ну, а с этой, бешеной, пьёшь коньяк,
только не пьянеется – ты и так
ходишь замороченный, чуть живой...
И зачем ты встретился –  роковой?

На ладонь внимательно посмотри.
Что нам хиромантия? Всё внутри.
Там, на главной линии есть излом:
роковая женщина за углом!!!

Ладно, может, впишемся в поворот.
Роковая женщина морщит рот,
верит всем делам твоим, всем словам…
Что она умеет-то, псевдо-вамп?

Роковая слушает русский рок
и умеет яблочный печь пирог.
Но духовка сломана (много лет).
Пирога поэтому тоже нет.

Роковая женщина, Femme Fatalе,
Валерьянку горькую льёт в хрусталь,
И в бокал с соломинкой бросив лёд,
Выпьет, успокоится и заснёт.

Стишутка о несовпадении вкусов

Завещал нам Окуджава
жить, друг другу потакая,
извлекать обиды жало.
Ты сякой, а я – такая…

Полюбил меня, «такую»,
как кораблик, сбился с курса.
Мы по-разному толкуем
современное искусство.

Чай не пьёшь, а только кофе.
Ну, а мне – не жить без чая.
Не совпали группы крови.
Что поделать. Мы скучаем

и опять друг к другу мчимся,
толпы встречных рассекая,
в счастье – синее, как джинсы.

Притворюсь, что я «сякая»!

Песневодитель

А валенки подшить нам просто нечем, что ты!
Но вольно всем дышать и широка страна.
И первым делом здесь спасают самолёты,
а девушек потом. Лети за борт, княжна!

Тянула к дубу кисть бессмысленно рябина.
Колбаски два куска лежали на столе.
Морозил нас мороз. И ухала дубина.
На честном слове всё. И на одном крыле.

Засада с колбасой, но есть картошка-тошка.
На маленьком плоту сознание плывёт.
И Гена-крокодил поёт нам под гармошку,
что скоро прилетит волшебный вертолёт.

Всё смотрим, всё глядим. Озёра наши сини.
Вот в них и смотрим мы – не видно ни черта.
На проводах лежит опять же синий иней.
Взвилась кострами ночь. Гори, гори, звезда!

Здесь каждому горят единственные звёзды.
И степь да степь кругом (чему ещё тут быть?),
в которой ямщики поодиночке мёрзнут,
особенно, когда им некого любить.