Ника
Global Moderator
Offline
Пол:
сообщений: 67044
и.о. Царя
|
Малыш без Карлсона
Прервав к утру аплодисменты тел, Позавтракай с подружкою в пельменной. Прощай, Малыш! Твой Карлсон улетел. Но кто-нибудь вернётся непременно.
Возможно, это будет Шапокляк, А если повезёт, то Чебурашка. Пока же отдыхай: ступай приляг В постели, развороченной вчерашним.
Нащупай под подушкой пистолет, Игрушечный, но всё-таки защита: А вдруг из шкафа выпрыгнет скелет Влюблённости, давно тобой убитой?
Не хочешь? Ну, тогда и не ходи. А в церкви потолок высок и сводчат. И ты сидишь в песочнице один И водку пьёшь из детского совочка.
28 мая 2006 Чёрный ящик
Когда сгорит бумажный самолётик, И все поймут: он был ненастоящий, То в серой горстке пепла вы найдёте Сокровище моё – мой «чёрный ящик».
В нём будет всё – про мокрую аллею, Свет фонаря под сомкнутые веки, Про то, о чём ни капли не жалею, – Уверенность в случайном человеке,
С которым самолётик мы сложили И ринулись в нелётную погоду Парить над вашей глиной, тёмной, жирной, Кружить в обнимку, весело и гордо…
Он был хорош, мой лётчик-испытатель. И странно, что нас сбили – кроме шуток. Никто меня не предал, перестаньте! Мне просто не хватило парашюта.
26 октября 2006 К нам Синяя птица…
К нам Синяя Птица слетала – умней попугая жако. Мы были реликтами в парке средь мам и младенцев. Не знаю, зачем я, дурачась, в тебя запустила снежком, но ты утверждал, что попала точнёхонько в сердце.
Когда-нибудь, если надумаешь снова расстаться со мной, сегодняшний день извлеку из копилки-шкатулки, из ямки песочной, из кости височной, ложбинки грудной – и буду смотреть на тебя, как на этой прогулке,
так долго смотреть на тебя, что становится жарко глазам, а после блуждать, забывая, где право, где лево, и снегом сладчайшим с ладони закусывать рижский бальзам, вполне преднамеренно взятый с собой для сугреву.
23 января 2011 7 ноября
Родители меня на демонстрацию берут с собой. Мне нет ещё шести. И надо не заплакать постараться, когда воздушный шарик улетит – их будут выпускать на Красной площади… Когда вот только мы туда дойдём? Знамёна с транспарантами полощутся ноябрьским ветром, сереньким дождём. Колонна то пойдёт, то остановится. Милиция дежурит во дворах. Друг другу все рассказывают новости, хоть на работе виделись вчера. Повсюду слышен смех, и льётся музыка – как из ведра – и заглушает смех. Вновь встали… Вновь пошли – проулком узеньким. А шарик у меня – красивей всех! А говорили: «Там толпа, там вирусы!» Но хорошо, что взяли, хорошо. Твердят коллеги мамины: «Как выросла!» Коллега папин тоже подошёл. Во внутреннем кармане спрятал фляжку он, приладил шланг, завёл за воротник – вот кто-то, кто замёрз – идти-то тяжко нам – опять к заветной трубочке приник… И громко в мегафон кричат: «Товар-рищи!» И папа молодой. И папа – жив…
Терпи, хоть затекла ладошка в варежке. Верёвочку от шарика держи!
20 июня 2008 Как ребёнок на украшенную ёлку...
Как ребёнок на украшенную ёлку или кот – на разливанную сметану, так он смотрит на меня – смешно и долго. И однажды говорит: «Я не отстану». И сейчас же, как из порванной подушки, начинает падать снег и сразу тает. Заявления такие – не игрушки. Он упрямый. Он и вправду не отстанет.
Я не ёлка, я не дерево. Живая! Я не ёлка, не сметана и не кошка. Он погонится со мною за трамваем, не отстанет и запрыгнет на подножку, потому что это то, что мы умеем – прыгуны в свои последние вагоны, укротители заброшенных скамеек, закалённые в любое время года.
Что ж так холодно? Он движется сквозь ветер, караванные отыскивает тропы и приносит хризантемы на рассвете – говорит, они такие же растрёпы. Мы и в Зябликове вместе не замёрзнем, мы расплавимся от жара в Тёплом Стане… Он способен быть пугающе серьёзным. Он пристанет и, конечно, не отстанет –
и от этого мурашечно и нежно, и являются невиданные силы. Хорошо, что я не стала бабой снежной, что ничто меня в неё не превратило. Он бронирует билет в моём вагоне. Мы уедем на забытый полустанок. Я попробую согреть его ладони и скажу ему: «Я тоже. Не отстану».
20 ноября 2012
Час Быка
Громко ходики гремят. Спят кузнечики за печкой. Между часом и двумя Бык ступает на дощечку.
Он отважный каскадёр. Он идёт, слегка качаясь, через поле, речку, двор, через голову начальства.
Он не конь и не в пальто, и не волк в овечьей шкуре. Потихоньку от Барто он «бычок» жуёт и курит.
Пусть доска гнила, узка, он, как парус, счастья ищет. Это время – час Быка – красота и темнотища.
У него в носу кольцо и серёжка в левом ухе. И летят за ним трусцой золотые цокотухи.
13 марта 2010 Ему предложат сад
Ему предложат сад и виллу в Пиренеях, и денег миллион, и отдых, и гамак. Он выберет меня, поскольку я важнее, чем домик и ландшафт, и шелест всех бумаг.
Пусть все его друзья, все родственники, книги начнут ему твердить: «Зачем судьбу менять?!», он выберет меня, а не свои вериги. Он им отдаст ключи и выберет меня.
Он выберет меня в какой-то понедельник – меня, а не долги, цейтнот, пожар, аврал! Но шепчет мне зима: «Да что ты, в самом деле? Ведь он уже сто раз тебя не выбирал».
И это так, увы. Всё правильно. И что же? Когда подступит тьма и к горлу, и к глазам, забудет он, что знал, что прожил, что итожил, и выберет меня. И выберется сам.
10 декабря 2010 Натюрлихь
Хоботов, мне одиноко. Осенние кроны приобретают оттенки бордо и соломы. Так у Покровских ворот, на бульварах, на Бронной… Надо достойно прожить это время надлома –
польку мурлыкать, в стихи уходить, в говорильни и на прогулки – по улицам, мокрым и тихим. Надо терпеть. Маргариты и Саввы всесильны. Хоботов, мне всё равно, что ты знаешь про штихель!
Савва – писец по металлу, надёжность и трезвость. А Маргарита – гранит, и учёность, и воля. Хоботов, лучше бы ты не давал себя резать, всё они врут: ты ничем, кроме жизни, не болен.
Хоботов, мы безрассудны, но нет, не настолько, чтоб на железном коне прорываться из круга. Только французская старая детская полька кружит нас, кружит и лепит, как листья, друг к другу.
29 сентября 2011 Уроки пения
Крутится-вертится шар голубой, ходит по Дону казак молодой, Разин плывёт на переднем челне – всё это пели в младенчестве мне.
Пели про смерть, про землянки накат, рядом без сакли сидел Хасбулат, и голова покатилась на луг… Это не страх, это просто испуг.
Пение – очень весёлый урок. Нас на него созывает звонок. Мы – нам по восемь, наверное, лет – громко орём про траву и про след.
Тянется след по кровавой траве, Щорс поселился в моей голове. Было, что было! И нет ничего… Нет, мне не надо колечка твово.
Я не хочу ни кольца, ни коня, ты собирался отдать за меня горы златые… Так что ж не отдал? Эй, баргузин, пошевеливай вал:
видишь, бродяга к Байкалу идёт, море тайги, а над ним – самолёт. Барышню хочет украсть кавалер. Слушай, Голицын, подай револьвер…
9 декабря 2013 Подворачивались...
В числах месяцев, кончающихся на «бря», я искала человека без фонаря. Подворачивались люди и рукава. И с людьми бывала часто я неправа,
потому что всё оглядывалась назад, потому что не хотела им показать ни того, как я умею варить борщи, ни того, как улетаю – ищи-свищи,
ни своих индейских перьев на голове, ни любви, как финка, спрятанной в рукаве, ни того, что это, в общем-то, не для них, ни свободы, вшитой ампулой в воротник.
8 февраля 2014
Смыкание вод
Пиши: «В Багдаде всё спокойно». Всё стерпит белая бумага. …А кто-то встал на подоконник в горящем доме. С нашим флагом…
Пиши: «Не надо поддаваться: нелепость, слухи, зомбоящик». Скажи «халва». Скажи раз двадцать. И как в Багдаде? Слаще? Слаще?
Пиши и верь своим же строкам о пропаганде с десантурой. …А люди прыгали из окон, и их добили арматурой…
5 мая 2014 В саду
Никакого обмана, кокетства, жеманства… Благодарны растения после полива. На секунду покажется: сад – Гефсиманский. В Гефсиманском саду поспевают оливы.
Ерунда: это яблоки бьются о крышу. Ночь вздыхает и гнётся от сильного ветра. Это друг мой из дома на улицу вышел и глядит на меня через сто километров.
Все уснули. Теперь с ними каши не сваришь. Никакого предательства: ночь – и уснули… Это просто одно из садовых товариществ. Это сота в густом человеческом улье.
Это друг. Завтра ехать ему за грибами. Пахнет осенью, мятой лимонной – мелиссой… Он стоит на крыльце и сухими губами повторяет стихи, не умея молиться.
23 августа 2014 Элли
…А Элли шла звонить, когда смеркалось. Звонить, отбросив страх, печаль и гонор. За поворотом начинался хаос, Там ураган раскидывал фургоны, Там, вырывая с корнем незабудки, Ревел и выл похмельный чёрный ветер… Стояла Элли в телефонной будке И знала точно: абонент ответит. Она умела быть, а не казаться, И превращала после разговора Внутри себя развалины Канзаса В простой, как репа, Изумрудный город.
6 октября 2014 Осенняя осанка
Какой сегодня славный день – индиго-серый! Туман, и видимость – совсем немного метров. Деревья голые танцуют в мокрых скверах, но потихоньку, чтоб не всякому заметно.
Пойду примкну, пожалуй, к тайным этим танцам в большой компании, годящейся в разведку, – вон с тем прогульщиком с огромным школьным ранцем и с той вороной, что раскачивает ветку.
А кто хотел, тот нас к зиме уже покинул, – листва и птицы, люди, лучшие на свете. И все оставшиеся выпрямили спины: теперь ударить в спину может только ветер.
21 ноября 2015
География зимы
Найти волну, предлог, мотив – уехать к башенкам и шпилям, за пару дней легко спустив всё то, что за год накопили.
Сидеть в кофейнях и бистро, есть штрудель яблочный с корицей, бродить, вдыхая Рождество, не понимая, что творится
и почему за сотни вёрст, из дней промозглых и осенних кричит, и машет, и зовёт давно молчавший собеседник.
Прохожих принимать всерьёз – и одиноких, и влюблённых. Уже почти любить мороз – как настоящий декабрёнок.
И, от румянца становясь моложе, ярче и кудрявей, читать трамвайных стёкол вязь, всё время варежки теряя,
ловить губами мокрый снег, не проверять ключи в кармане. И просто быть счастливей всех – без всяких внешних оснований.
17 октября 2015
|